Datasets:

Daria

/

rus_authors

like 0

author_id_08

в углу окном ; стены и своды были выкрашены темно-красною масляною краскою ; в почерневшем от грязи полу , в уровень с ним , были вделаны две каменные ванны , как две овальные , наполненные водою ямы . Огромная медная печь с цилиндрическим котлом для нагревания воды и целой системой медных трубок и кранов занимала угол против окна ; все носило необыкновенно мрачный и фантастический для расстроенной головы характер , и заведовавший ванными сторож , толстый , вечно молчавший хохол , своею мрачною физиономиею увеличивал впечатление.И когда больного привели в эту страшную комнату , чтобы сделать ему ванну и , согласно с системой лечения главного доктора больницы , наложить ему на затылок большую мушку , он пришел в ужас и ярость . Нелепые мысли , одна чудовищнее другой , завертелись в его голове . Что это ? Инквизиция ? Место тайной казни , где враги его решили покончить с ним ? Может быть , самый ад ? Ему пришло наконец в голову , что это какое-то испытание . Его раздели , несмотря на отчаянное сопротивление . С удвоенною от болезни силою он легко вырывался из рук нескольких сторожей , так что они падали на пол ; наконец четверо повалили его и , схватив за руки и за ноги , опустили в теплую воду . Она показалась ему кипятком , и в безумной голове мелькнула бессвязная отрывочная мысль об испытании кипятком и каленым железом . Захлебываясь водою и судорожно барахтаясь руками и ногами , за которые его крепко держали сторожа , он , задыхаясь , выкрикивал бессвязную речь , о которой невозможно иметь представления , не слышав ее на самом деле . Тут были и молитвы и проклятия . Он кричал , пока не выбился из сил , и наконец тихо , с горячими слезами , проговорил фразу , совершенно не вязавшуюся с предыдущей речью : — Святой великомученик Георгий ! В руки твои предаю тело мое . А дух — нет , о нет ! .. Сторожа все еще держали его , хотя он и успокоился . Теплая ванна и пузырь со льдом , положенный на голову , произвели свое действие . Но когда его , почти бесчувственного , вынули из воды и посадили на табурет , чтобы поставить мушку , остаток сил и безумные мысли снова точно взорвало.— За что ? За что ? — кричал он . — Я никому не хотел зла . За что убивать меня ? О-о-о ! О господи ! О вы , мучимые раньше меня ! Вас молю , избавьте ... Жгучее прикосновение к затылку заставило его отчаянно биться . Прислуга не могла с ним справиться и не знала , что делать.— Ничего не поделаешь , — сказал производивший операцию солдат . — Нужно стереть.Эти простые слова привели больного в содрогание . « Стереть ! .. Что стереть ? Кого стереть ? Меня ! » — подумал он и в смертельном ужасе закрыл глаза . Солдат взял за два конца грубое полотенце и , сильно нажимая , быстро провел им по затылку , сорвав с него и мушку и верхний слой кожи и оставив обнаженную красную ссадину . Боль от этой операции , невыносимая и для спокойного и здорового человека , показалась больному концом всего . Он отчаянно рванулся всем телом , вырвался из рук сторожей ,

raw_data/vsevolod_garshin_krasnyj_tsvetok.txt

author_id_08

плитам . Он думал , что ему отрубили голову . Он хотел крикнуть и не мог . Его отнесли на койку в беспамятстве , которое перешло в глубокий , мертвый и долгий сон.Он очнулся ночью . Все было тихо ; из соседней большой комнаты слышалось дыхание спящих больных . Где-то далеко монотонным , странным голосом разговаривал сам с собою больной , посаженный на ночь в темную комнату , да сверху , из женского отделения , хриплый контральто пел какую-то дикую песню . Больной прислушивался к этим звукам . Он чувствовал страшную слабость и разбитость во всех членах ; шея его сильно болела.— Где я ? Что со мной ? — пришло ему в голову . И вдруг с необыкновенною яркостью ему представился последний месяц его жизни , и он понял , что он болен и чем болен . Ряд нелепых мыслей , слов и поступков вспомнился ему , заставляя содрогаться всем существом.— Но это кончено , слава богу , это кончено ! — прошептал он и снова уснул.Открытое окно с железными решетками выходило в маленький закоулок между большими зданиями и каменной оградой ; в этот закоулок никто никогда не заходил , и он весь густо зарос каким-то диким кустарником и сиренью , пышно цветшею в то время года ... За кустами , прямо против окна , темнела высокая ограда , высокие верхушки деревьев большого сада , облитые и проникнутые лунным светом , глядели из-за нее . Справа подымалось белое здание больницы с освещенными изнутри окнами с железными решетками ; слева — белая , яркая от луны , глухая стена мертвецкой . Лунный свет падал сквозь решетку окна вовнутрь комнаты , на пол , и освещал часть постели и изумученное , бледное лицо больного с закрытыми глазами ; теперь в нем не было ничего безумного . Это был глубокий , тяжелый сон измученного человека , без сновидений , без малейшего движения и почти без дыхания . На несколько мгновений он проснулся в полной памяти , как будто бы здоровым , затем чтобы утром встать с постели прежним безумцем.— Как вы себя чувствуете ? — спросил его на другой день доктор.Больной , только что проснувшись , еще лежал под одеялом.— Отлично ! — отвечал он , вскакивая , надевая туфли и хватаясь за халат . — Прекрасно ! только одно : вот ! Он показал себе на затылок.— Я не могу повернуть шеи без боли . Но это ничего . Все хорошо , если его понимаешь ; а я понимаю.— Вы знаете , где вы ? — Конечно , доктор ! Я в сумасшедшем доме . Но ведь , если понимаешь , это решительно все равно . Решительно все равно.Доктор пристально смотрел ему в глаза . Его красивое холеное лицо с превосходно расчесанной золотистой бородой и спокойными голубыми глазами , смотревшими сквозь золотые очки , было неподвижно и непроницаемо . Он наблюдал.— Что вы так пристально смотрите на меня ? Вы не прочтете того , что у меня в душе , — продолжал больной , — а я ясно читаю в вашей ! Зачем вы делаете зло ? Зачем вы собрали эту толпу несчастных и держите ее здесь ? Мне все равно : я все понимаю и спокоен ; но они ? К чему эти мученья ? Человеку , который достиг того , что в душе его есть великая мысль , общая мысль ,

raw_data/vsevolod_garshin_krasnyj_tsvetok.txt

author_id_08

ему все равно , где жить , что чувствовать . Даже жить и не жить ... Ведь так ? — Может быть , — отвечал доктор , садясь на стул в углу комнаты так , чтобы видеть больного , который быстро ходил из угла в угол , шлепая огромными туфлями конской кожи и размахивая полами халата из бумажной материи с широкими красными полосами и крупными цветами . Сопровождавшие доктора фельдшер и надзиратель продолжали стоять навытяжку у дверей.— И у меня она есть ! — воскликнул больной . — И когда я нашел ее , я почувствовал себя переродившимся . Чувства стали острее , мозг работает как никогда . Что прежде достигалось длинным путем умозаключений и догадок , теперь я познаю интуитивно . Я достиг реально того , что выработано философией . Я переживаю самим собою великие идеи о том , что пространство и время — суть фикции . Я живу во всех веках . Я живу без пространства , везде или нигде , как хотите . И поэтому мне все равно , держите ли вы меня здесь или отпустите на волю , свободен я или связан . Я заметил , что тут есть еще несколько таких же . Но для остальной толпы такое положение ужасно . Зачем вы не освободите их ? Кому нужно ... — Вы сказали , — перебил его доктор , — что вы живете вне времени и пространства . Однако нельзя не согласиться , что мы с вами в этой комнате и что теперь , — доктор вынул часы , — половина одиннадцатого , 6-го мая 18 * * года . Что вы думаете об этом ? — Ничего . Мне все равно , где ни быть и когда ни жить . Если мне все равно , не значит ли это , что я везде и всегда ? .. Доктор усмехнулся.— Редкая логика , — сказал он , вставая . — Пожалуй , вы правы . До свидания . Не хотите ли вы сигарку ? — Благодарю вас . — Он остановился , взял сигару и нервно откусил ее кончик . — Это помогает думать , — сказал он . — Это мир , микрокосм . На одном конце щелочи , на другом — кислоты ... Таково равновесие и мира , в котором нейтрализуются противоположные начала . Прощайте , доктор ! Доктор отправился дальше . Большая часть больных ожидала его , вытянувшись у своих коек . Никакое начальство не пользуется таким почетом от своих подчиненных , каким доктор-психиатр от своих помешанных.А больной , оставшись один , продолжал порывисто ходить из угла в угол камеры . Ему принесли чай ; он , не присаживаясь , в два приема опорожнил большую кружку и почти в одно мгновение съел большой кусок белого хлеба . Потом он вышел из комнаты и несколько часов , не останавливаясь , ходил своею быстрою и тяжелой походкой из конца в конец всего здания . День был дождливый , и больных не выпускали в сад . Когда фельдшер стал искать нового больного , ему указали на конец коридора ; он стоял здесь , прильнувши лицом к стеклу стеклянной садовой двери , и пристально смотрел на цветник . Его внимание привлек необыкновенно яркий алый цветок , один из видов мака.— Пожалуйте взвеситься , — сказал фельдшер , трогая его за плечо.И когда тот повернулся к нему лицом , он чуть не отшатнулся в испуге : столько дикой злобы и ненависти горело в безумных глазах . Но ,

raw_data/vsevolod_garshin_krasnyj_tsvetok.txt

author_id_08

, он тотчас же переменил выражение лица и послушно пошел за ним , не сказав ни одного слова , как будто погруженный в глубокую думу . Они прошли в докторский кабинет ; больной сам встал на платформу небольших десятичных весов : фельдшер , свесив его , отметил в книге против его имени 109 фунтов . На другой день было 107 , на третий 106.— Если так пойдет дальше , он не выживет , — сказал доктор и приказал кормить его как можно лучше.Но , несмотря на это и на необыкновенный аппетит больного , он худел с каждым днем , и фельдшер каждый день записывал в книгу все меньшее и меньшее число фунтов . Больной почти не спал и целые дни проводил в непрерывном движении.Он сознавал , что он в сумасшедшем доме ; он сознавал даже , что он болен . Иногда , как в первую ночь , он просыпался среди тишины после целого дня буйного движения , чувствуя ломоту во всех членах и страшную тяжесть в голове , но в полном сознании . Может быть , отсутствие впечатлений в ночной тишине и полусвете , может быть , слабая работа мозга только что проснувшегося человека делали то , что в такие минуты он ясно понимал свое положение и был как будто бы здоров . Но наступал день ; вместе со светом и пробуждением жизни в больнице его снова волною охватывали впечатления ; больной мозг не мог справиться с ними , и он снова был безумным . Его состояние было странною смесью правильных суждений и нелепостей . Он понимал , что вокруг него все больные , но в то же время в каждом из них видел какое-нибудь тайно скрывающееся или скрытое лицо , которое он знал прежде или о котором читал или слыхал . Больница была населена людьми всех времен и всех стран . Тут были и живые и мертвые . Тут были знаменитые и сильные мира и солдаты , убитые в последнюю войну и воскресшие . Он видел себя в каком-то волшебном , заколдованном круге , собравшем в себя всю силу земли , и в горделивом исступлении считал себя за центр этого круга . Все они , его товарищи по больнице , собрались сюда затем , чтобы исполнить дело , смутно представлявшееся ему гигантским предприятием , направленным к уничтожению зла на земле . Он не знал , в чем оно будет состоять , но чувствовал в себе достаточно сил для его исполнения . Он мог читать мысли других людей ; видел в вещах всю их историю ; большие вязы в больничном саду рассказывали ему целые легенды из пережитого ; здание , действительно построенное довольно давно , он считал постройкой Петра Великого и был уверен , что царь жил в нем в эпоху Полтавской битвы . Он прочел это на стенах , на обвалившейся штукатурке , на кусках кирпича и изразцов , находимых им в саду ; вся история дома и сада была написана на них . Он населил маленькое здание мертвецкой десятками и сотнями давно умерших людей и пристально вглядывался в оконце , выходившее из ее подвала в уголок сада , видя в неровном отражении света в старом радужном и грязном стекле знакомые черты , виденные им когда-то в жизни или на портретах.Между тем наступила ясная ,

raw_data/vsevolod_garshin_krasnyj_tsvetok.txt

author_id_08

. Их отделение сада , небольшое , но густо заросшее деревьями , было везде , где только можно , засажено цветами . Надзиратель заставлял работать в нем всех сколько-нибудь способных к труду ; целые дни они мели и посыпали песком дорожки , пололи и поливали грядки цветов , огурцов , арбузов и дынь , вскопанные их же руками . Угол сада зарос густым вишняком ; вдоль него тянулись аллеи из вязов ; посредине , на небольшой искусственной горке , был разведен самый красивый цветник во всем саду ; яркие цветы росли по краям верхней площадки , а в центре ее красовалась большая , крупная и редкая , желтая с красными крапинками далия . Она составляла центр и всего сада , возвышаясь над ним , и можно было заметить , что многие больные придавали ей какое-то таинственное значение . Новому больному она казалась тоже чем-то не совсем обыкновенным , каким-то палладиумом сада и здания . Все дорожки были также обсажены руками больных . Тут были всевозможные цветы , встречающиеся в малороссийских садиках : высокие розы , яркие петунии , кусты высокого табаку с небольшими розовыми цветами , мята , бархатцы , настурции и мак . Тут же , недалеко от крыльца , росли три кустика мака какой-то особенной породы ; он был гораздо меньше обыкновенного и отличался от него необыкновенною яркостью алого цвета . Этот цветок и поразил больного , когда он в первый день после поступления в больницу смотрел в сад сквозь стеклянную дверь.Выйдя в первый раз в сад , он прежде всего , не сходя со ступень крыльца , посмотрел на эти яркие цветы . Их было всего только два ; случайно они росли отдельно от других и на невыполотом месте , так что густая лебеда и какой-то бурьян окружали их.Больные один за другим выходили из дверей , у которых стоял сторож и давал каждому из них толстый белый , вязанный из бумаги колпак с красным крестом на лбу . Колпаки эти побывали на войне и были куплены на аукционе . Но больной , само собою разумеется , придавал этому красному кресту особое , таинственное значение . Он снял с себя колпак и посмотрел на крест , потом на цветы мака . Цветы были ярче.— Он побеждает , — сказал больной , — но мы посмотрим.И он сошел с крыльца . Осмотревшись и не заметив сторожа , стоявшего сзади него , он перешагнул грядку и протянул руку к цветку , но не решился сорвать его . Он почувствовал жар и колотье в протянутой руке , а потом и во всем теле , как будто бы какой-то сильный ток неизвестной ему силы исходил от красных лепестков и пронизывал все его тело . Он придвинулся ближе и протянул руку к самому цветку , но цветок , как ему казалось , защищался , испуская ядовитое , смертельное дыхание . Голова его закружилась ; он сделал последнее отчаянное усилие и уже схватился за стебелек , как вдруг тяжелая рука легла ему на плечо . Это сторож схватил его.— Нельзя рвать , — сказал старик хохол . — И на грядку не ходи . Тут много вас , сумасшедших , найдется : каждый по цветку , весь сад разнесут , — убедительно сказал он , все держа его за плечо.Больной посмотрел ему в лицо ,

raw_data/vsevolod_garshin_krasnyj_tsvetok.txt

author_id_08

освободился от его руки и в волнении пошел по дорожке . « О несчастные ! — думал он . — Вы не видите , вы ослепли до такой степени , что защищаете его . Но во что бы то ни стало я покончу с ним . Не сегодня , так завтра мы померяемся силами . И если я погибну , не все ли равно ... » Он гулял по саду до самого вечера , заводя знакомства и ведя странные разговоры , в которых каждый из собеседников слышал только ответы на свои безумные мысли , выражавшиеся нелепо-таинственными словами . Больной ходил то с одним товарищем , то с другим и к концу дня еще более убедился , что « все готово » , как он сказал сам себе . Скоро , скоро распадутся железные решетки , все эти заточенные выйдут отсюда и помчатся во все концы земли , и весь мир содрогнется , сбросит с себя ветхую оболочку и явится в новой , чудной красоте . Он почти забыл о цветке , но , уходя из сада и поднимаясь на крыльцо , снова увидел в густой потемневшей и уже начинавшей роситься траве точно два красных уголька . Тогда больной отстал от толпы и , став позади сторожа , выждал удобного мгновения . Никто не видел , как он перескочил через грядку , схватил цветок и торопливо спрятал его на своей груди под рубашкой . Когда свежие , росистые листья коснулись его тела , он побледнел как смерть и в ужасе широко раскрыл глаза . Холодный пот выступил у него на лбу.В больнице зажгли лампы ; в ожидании ужина большая часть больных улеглась на постели , кроме нескольких беспокойных , торопливо ходивших по коридору и залам . Больной с цветком был между ними . Он ходил , судорожно сжав руки у себя на груди крестом : казалось , он хотел раздавить , размозжить спрятанное на ней растение . При встрече с другими он далеко обходил их , боясь прикоснуться к ним краем одежды . « Не подходите , не подходите ! » — кричал он . Но в больнице на такие возгласы мало кто обращал внимание . И он ходил все скорее и скорее , делал шаги все больше и больше , ходил час , два с каким-то остервенением.— Я утомлю тебя . Я задушу тебя ! — глухо и злобно говорил он.Иногда он скрежетал зубами.В столовую подали ужинать . На большие столы без скатертей поставили по нескольку деревянных крашеных и золоченых мисок с жидкою пшенною кашицею ; больные уселись на лавки ; им роздали по ломтю черного хлеба . Ели деревянными ложками человек по восьми из одной миски . Некоторым , пользовавшимся улучшенной пищей , подали отдельно . Наш больной , быстро проглотив свою порцию , принесенную сторожем , который позвал его в его комнату , не удовольствовался этим и пошел в общую столовую.— Позвольте мне сесть здесь , — сказал он надзирателю.— Разве вы не ужинали ? — спросил надзиратель , разливая добавочные порции каши в миски.— Я очень голоден . И мне нужно сильно подкрепиться . Вся моя поддержка в пище ; вы знаете , что я совсем не сплю.— Кушайте , милый , на здоровье . Тарас , дай им ложку и хлеба.Он подсел к одной из чашек и съел еще огромное количество каши.— Ну , довольно , довольно , — сказал наконец надзиратель , когда все кончили ужинать ,

raw_data/vsevolod_garshin_krasnyj_tsvetok.txt

author_id_08

а наш больной еще продолжал сидеть над чашкой , черпая из нее одной рукой кашу , а другой крепко держась за грудь . — Объедитесь.— Эх , если бы вы знали , сколько сил мне нужно , сколько сил ! Прощайте , Николай Николаич , — сказал больной , вставая из-за стола и крепко сжимая руку надзирателя . — Прощайте.— Куда же вы ? — спросил с улыбкой надзиратель.— Я ? Никуда . Я остаюсь . Но , может быть , завтра мы не увидимся . Благодарю вас за вашу доброту.И он еще раз крепко пожал руку надзирателю . Голос его дрожал , на глазах выступили слезы.— Успокойтесь , милый , успокойтесь , — отвечал надзиратель . — К чему такие мрачные мысли ? Подите лягте да засните хорошенько . Вам больше спать следует ; если будете спать хорошо , скоро и поправитесь.Больной рыдал . Надзиратель отвернулся , чтобы приказать сторожам поскорее убирать остатки ужина . Через полчаса в больнице все уже спало , кроме одного человека , лежавшего нераздетым на своей постели в угловой комнате . Он дрожал как в лихорадке и судорожно стискивал себе грудь , всю пропитанную , как ему казалось , неслыханно смертельным ядом.Он не спал всю ночь . Он сорвал этот цветок , потому что видел в таком поступке подвиг , который он был обязан сделать . При первом взгляде сквозь стеклянную дверь алые лепестки привлекли его внимание , и ему показалось , что он с этой минуты вполне постиг , что именно должен он совершить на земле . В этот яркий красный цветок собралось все зло мира . Он знал , что из мака делается опиум ; может быть , эта мысль , разрастаясь и принимая чудовищные формы , заставила его создать страшный фантастический призрак . Цветок в его глазах осуществлял собою все зло ; он впитал в себя всю невинно пролитую кровь ( оттого он и был так красен ) , все слезы , всю желчь человечества . Это было таинственное , страшное существо , противоположность богу , Ариман , принявший скромный и невинный вид . Нужно было сорвать его и убить . Но этого мало , — нужно было не дать ему при издыхании излить все свое зло в мир . Потому-то он и спрятал его у себя на груди . Он надеялся , что к утру цветок потеряет всю свою силу . Его зло перейдет в его грудь , его душу , и там будет побеждено или победит — тогда сам он погибнет , умрет , но умрет как честный боец и как первый боец человечества , потому что до сих пор никто не осмеливался бороться разом со всем злом мира.— Они не видели его . Я увидел . Могу ли я оставить его жить ? Лучше смерть.И он лежал , изнемогая в призрачной , несуществующей борьбе , но все-таки изнемогая . Утром фельдшер застал его чуть живым . Но , несмотря на это , через несколько времени возбуждение взяло верх , он вскочил с постели и по-прежнему забегал по больнице , разговаривая с больными и сам с собою громче и несвязнее , чем когда-нибудь . Его не пустили в сад ; доктор , видя , что вес его уменьшается , а он все не спит и все ходит и ходит , приказал впрыснуть ему под кожу большую дозу морфия . Он не сопротивлялся : к счастью ,

raw_data/vsevolod_garshin_krasnyj_tsvetok.txt

author_id_08

операцией . Он скоро заснул ; бешеное движение прекратилось , и постоянно сопутствовавший ему , создавшийся из такта его порывистых шагов , громкий мотив исчез из ушей . Он забылся и перестал думать обо всем , и даже о втором цветке , который нужно было сорвать.Однако он сорвал его через три дня , на глазах у старика , не успевшего предупредить его . Сторож погнался за ним . С громким торжествующим воплем больной вбежал в больницу и , кинувшись в свою комнату , спрятал растение на груди.— Ты зачем цветы рвешь ? — спросил прибежавший за ним сторож . Но больной , уже лежавший на постели в привычной позе со скрещенными руками , начал говорить такую чепуху , что сторож только молча снял с него забытый им в поспешном бегстве колпак с красным крестом и ушел . И призрачная борьба началась снова . Больной чувствовал , что из цветка длинными , похожими на змей , ползучими потоками извивается зло ; они опутывали его , сжимали и сдавливали члены и пропитывали все тело своим ужасным содержанием . Он плакал и молился богу в промежутках между проклятиями , обращенными к своему врагу . К вечеру цветок завял . Больной растоптал почерневшее растение , подобрал остатки с пола и понес в ванную . Бросив бесформенный комочек зелени в раскаленную каменным углем печь , он долго смотрел , как его враг шипел , съеживался и наконец превратился в нежный снежно-белый комочек золы . Он дунул , и все исчезло.На другой день больному стало хуже . Страшно бледный с ввалившимися щеками , с глубоко ушедшими внутрь глазных впадин горящими глазами , он , уже шатающейся походкой и часто спотыкаясь , продолжал свою бешеную ходьбу и говорил , говорил без конца.— Мне не хотелось бы прибегать к насилию , — сказал своему помощнику старший доктор.— Но ведь необходимо остановить эту работу . Сегодня в нем 93 фунта веса . Если так пойдет дальше , он умрет через два дня.Старший доктор задумался.— Морфий ? Хлорал ? — сказал он полувопросительно.— Вчера морфий уже не действовал.— Прикажите связать его . Впрочем , я сомневаюсь , чтобы он уцелел.И больного связали . Он лежал , одетый в сумасшедшую рубаху , на своей постели , крепко привязанный широкими полосами холста к железным перекладинам кровати . Но бешенство движений не уменьшилось , а скорее возросло . В течение многих часов он упорно силился освободиться от своих пут . Наконец однажды , сильно рванувшись , он разорвал одну из повязок , освободил ноги и , выскользнув из-под других , начал со связанными руками расхаживать по комнате , выкрикивая дикие , непонятные речи.— О , щоб тоби ! .. — закричал вошедший сторож . — Який тоби бис помогав ! Грицко ! Иван ! Идите швидче , бо вин развязавсь.Они втроем накинулись на больного , и началась долгая борьба , утомительная для нападавших и мучительная для защищавшегося человека , тратившего остаток истощенных сил . Наконец его повалили на постель и скрутили крепче прежнего.— Вы не понимаете , что вы делаете ! — кричал больной , задыхаясь . — Вы погибаете ! Я видел третий , едва распустившийся .

raw_data/vsevolod_garshin_krasnyj_tsvetok.txt

author_id_08

он уже готов . Дайте мне кончить дело ! Нужно убить его , убить ! убить ! Тогда все будет кончено , все спасено . Я послал бы вас , но это могу сделать только один я. Вы умерли бы от одного прикосновения.— Молчите , паныч , молчите ! — сказал старик сторож , оставшийся дежурить около постели.Больной вдруг замолчал . Он решился обмануть сторожей . Его продержали связанным целый день и оставили в таком положении на ночь . Накормив его ужином , сторож постлал что-то около постели и улегся . Через минуту он спал крепким сном , а больной принялся за работу.Он изогнулся всем телом , чтобы коснуться железной продольной перекладины постели , и , нащупав ее спрятанной в длинном рукаве сумасшедшей рубахи кистью руки , начал быстро и сильно тереть рукав об железо . Через несколько времени толстая парусина подалась , и он высвободил указательный палец . Тогда дело пошло скорее . С совершенно невероятной для здорового человека ловкостью и гибкостью он развязал сзади себя узел , стягивавший рукава , расшнуровал рубаху и после этого долго прислушивался к храпению сторожа . Но старик спал крепко . Больной снял рубаху и отвязался от кровати . Он был свободен . Он попробовал дверь : она была заперта изнутри , и ключ , вероятно , лежал в кармане у сторожа . Боясь разбудить его , он не посмел обыскивать карманы и решился уйти из комнаты через окно.Была тихая , теплая и темная ночь ; окно было открыто ; звезды блестели на черном небе . Он смотрел на них , отличая знакомые созвездия и радуясь тому , что они , как ему казалось , понимают его и сочувствуют ему . Мигая , он видел бесконечные лучи , которые они посылали ему , и безумная решимость увеличивалась . Нужно было отогнуть толстый прут железной решетки , пролезть сквозь узкое отверстие в закоулок , заросший кустами , перебраться через высокую каменную ограду . Там будет последняя борьба , а после — хоть смерть.Он попробовал согнуть толстый прут голыми руками , но железо не подавалось . Тогда , скрутив из крепких рукавов сумасшедшей рубахи веревку , он зацепил ею за выкованное на конце прута копье и повис на нем всем телом . После отчаянных усилий , почти истощивших остаток его сил , копье согнулось ; узкий проход был открыт . Он протискался сквозь него , ссадив себе плечи , локти и обнаженные колени , пробрался сквозь кусты и остановился перед стеной . Все было тихо ; огни ночников слабо освещали изнутри окна огромного здания ; в них не было видно никого . Никто не заметит его ; старик , дежуривший у его постели , вероятно , спит крепким сном . Звезды ласково мигали лучами , проникавшими до самого его сердца.— Я иду к вам , — прошептал он , глядя на небо.Оборвавшись после первой попытки , с оборванными ногтями , окровавленными руками и коленями , он стал искать удобного места . Там , где ограда сходилась со стеной мертвецкой , из нее и из стены выпало несколько кирпичей . Больной нащупал эти впадины и воспользовался ими . Он влез на ограду , ухватился за ветки вяза , росшего по ту сторону ,

raw_data/vsevolod_garshin_krasnyj_tsvetok.txt

author_id_08

на землю.Он кинулся к знакомому месту около крыльца . Цветок темнел своей головкой , свернув лепестки и ясно выделяясь на росистой траве.— Последний ! — прошептал больной . — Последний ! Сегодня победа или смерть . Но это для меня уже все равно . Погодите , — сказал он , глядя на небо , — я скоро буду с вами.Он вырвал растение , истерзал его , смял и , держа его в руке , вернулся прежним путем в свою комнату . Старик спал . Больной , едва дойдя до постели , рухнул на нее без чувств ... Утром его нашли мертвым . Лицо его было спокойно и светло ; истощенные черты с тонкими губами и глубоко впавшими закрытыми глазами выражали какое-то горделивое счастье . Когда его клали на носилки , попробовали разжать руку и вынуть красный цветок . Но рука закоченела , и он унес свой трофей в могилу .

raw_data/vsevolod_garshin_krasnyj_tsvetok.txt

author_id_08

Я давно хотел начать свои записки . Странная причина заставляет меня взяться за перо : иные пишут свои мемуары потому , что в них много интересного в историческом отношении ; другие потому , что им еще раз хочется пережить счастливые молодые годы ; третьи затем , чтобы покляузничать и поклеветать на давно умерших людей и оправдаться перед давно забытыми обвинениями . Ни одной из этих причин у меня нет . Я еще молодой человек ; истории не делал и не видел , как она делается ; клеветать на людей незачем и оправдываться мне не в чем . Еще раз пережить счастье ? Оно было так коротко , и конец его был так ужасен , что воспоминания о нем не доставят мне отрады , о нет ! Зачем же точно неведомый голос нашептывает мне их на ухо , зачем , когда я просыпаюсь ночью , передо мною в темноте проходят знакомые картины и образы и зачем , когда является один бледный образ , лицо мое пылает , и руки сжимаются , и ужас и ярость захватывают дыхание , как в тот день , когда я стоял лицом к лицу с своим смертельным врагом ? Я не могу отделаться от своих воспоминаний , и странная мысль пришла мне в голову . Может быть , если я изложу их на бумаге , я этим покончу все свои счеты с ними ... Может быть , они оставят меня и дадут спокойно умереть . Вот странная причина , заставляющая меня взяться за перо . Может быть , эта тетрадка будет прочтена кем-нибудь , может быть — нет . Это мало занимает меня . Поэтому я могу и не извиняться перед своими будущими читателями ни в выборе темы для своего писания , темы , нисколько не интересной людям , привыкшим заниматься если не мировыми , то общественными вопросами , ни в форме изложения . Правда , мне хочется , чтобы эти строки прочел один человек , но этот человек не осудит меня . Ему дорого все , что меня касается . Этот человек моя сестра.Отчего она сегодня так долго не идет ? Вот уже три месяца , как я пришел в себя после того дня . Первое лицо , которое я увидел , было лицо Сони . И с тех пор она проводит со мной каждый вечер . Это сделалось для нее какой-то службой . Она сидит у моей постели или у большого кресла , когда я в силах сидеть , разговаривает со мною , читает вслух газеты и книги . Ее очень огорчает , что я равнодушен к выбору чтения и предоставляю его ей.— Вот , Андрей , в « Вестнике Европы » новый роман : « Она думала , что это не так » .— Хорошо , голубчик , будем читать « Она думала , что это не так » .— Роман миссис Гей.— Хорошо , хорошо ... И она начинает читать длинную историю о каком-то мистере Скрипле и мисс Гордон и после первых двух страниц обращает на меня свои большие добрые глаза и говорит : — Это недолго : « Вестник Европы » всегда сокращает романы.— Хорошо , хорошо . Я буду слушать.Она продолжала читать обстоятельную историю , выдуманную госпожою Гей , а я смотрю на ее опущенное лицо и не слушаю назидательной истории . И иногда , в тех местах романа , где , по замыслу госпожи Гей , нужно бы было смеяться , горькие слезы душат мне горло . Она оставляет книгу и ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

взглядом , кладет мне на лоб свою руку.— Андрей , милый , опять ... Ну , будет , будет . Не плачь . Все пройдет , все забудется ... — говорит она тем тоном , каким мать утешает ребенка , набившего себе на лбу шишку . И хотя моя шишка пройдет только с жизнью , которая — я чувствую — понемногу уходит из моего тела , я все-таки успокаиваюсь.О моя дорогая сестра ! Как я чувствую цену этой женской ласки ! Да благословит тебя бог , и пусть черные страницы начала твоей жизни , страницы , на которых вписано мое имя , — сменятся радостной повестью счастья ! Только пусть эта повесть не будет похожа на утомительное повествование миссис Гей.Звонок ! Наконец-то ! Это она ; она придет , внесет в мою темную и душную комнату запах свежести , нарушит ее молчание тихою , ласковою речью и осветит ее своею красотою.Я не помню своей матери , а отец умер , когда мне было четырнадцать лет . Мой опекун , дальний родственник , перевел меня в одну из петербургских гимназий ; через четыре года я кончил в ней курс . Я был совершенно свободен ; опекун , человек , занятый своими огромными делами , в своих заботах обо мне ограничивался только выдачей мне денег , в количестве , по его мнению , необходимом для того , чтобы я не бедствовал . Это был не очень большой доход , но совершенно избавлявший меня от забот о куске хлеба и позволивший мне выбрать себе дорогу.Выбор был сделай давно . Лет четырех я любил больше всего на свете возиться с карандашами и красками , а к концу курса в гимназии рисовал уже очень порядочно , так что без всяких затруднений поступил в Академию художеств.Был ли у меня талант ? Теперь , когда я уже никогда не подойду к холсту , я , кажется , могу беспристрастно взглянуть на себя как на художника . Да , у меня был талант . Я думаю так не по отзывам товарищей и знатоков , не по быстроте , с какою я прошел курс академии , а по тому жившему во мне чувству , которое являлось всякий раз , когда я начинал работать . Тот , кто не художник , не может испытать тяжелого и сладкого волнения , с каким первый раз приступаешь к новому холсту , чтобы начертить на нем свое создание . Тот , кто не художник , не может испытать забвения всего окружающего , когда дух погружен в образы ... Да , у меня был талант , и я вышел бы недюжинным живописцем.Вот они висят по стенам — мои холсты , этюды и эскизы , неоконченные , начатые картины . Вот и она ... Нужно попросить сестру , чтобы ее убрали в другую комнату . Или нет , нужно повесить ее как раз в ногах моей постели , чтобы она всегда смотрела на меня своим грустным , как будто чующим казнь взором . В синем платье , в нарядном белом чепчике с большой трехцветной кокардой сбоку , с выбившимися из-под его белой оборки густыми волнующимися прядями темно-каштановых волос , она смотрит на меня как живая . О , Шарлотта , Шарлотта ! Благословлять или проклинать тот час , когда мне пришла в голову мысль написать тебя ? А Бессонов был всегда против этого . Когда я в первый раз сказал ему о своем намерении ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

усмехнулся.— Шальные вы люди , господа российские живописцы , — сказал он . — Мало у нас своего ! Шарлотта Корде ! Какое вам дело до Шарлотты ? Разве вы можете перенести себя в то время , в ту обстановку ? Может быть , он был и прав ... Но только образ французской героини так занимал меня , что я не мог не приняться за картину . Я задумал написать ее во весь рост , одну , стоящую прямо перед зрителями , с глазами , устремленными перед собой ; она уже решилась на свой подвиг-преступление , и это написано только на ее лице : рука , которая несет смертельный удар , пока еще висит бессильно и нежно выделяется своею белизною на темно-синем суконном платье ; кружевная пелеринка , завязанная накрест , оттеняет нежную шею , по которой завтра пройдет кровавая черта ... Я помню , как ее образ создался в моей душе ... Я прочел ее историю в одной сентиментальной и , может быть , лживой книге , у Ламартина ; из ложного пафоса болтливого и любующегося своим языком и манерой француза для меня ясно и отчетливо вышла чистая фигура девушки — фанатика добра . Я перечитал о ней все , что мог достать , пересмотрел несколько ее портретов и решился написать картину.Первая картина , как первая любовь , овладевает душою вполне . Я носил в себе этот слагавшийся образ , я обдумывал мельчайшие подробности и дошел наконец до того , что , закрыв глаза , мог ясно представить себе свою Шарлотту.Но , начав картину со счастливым страхом и радостным волнением , я сразу встретил нежданное и трудно одолимое препятствие : у меня не было натурщицы.То есть они , собственно говоря , были . Я выбрал , как мне показалось , наиболее подходящую из нескольких особ , занимающихся этим делом в Петербурге , и начал усердно работать . Но , боже мой , как не похожа была эта Анна Ивановна на взлелеянное много создание , так ясно представлявшееся моим закрытым глазам ! Она позировала прекрасно , она не шевелилась по часу и добросовестно зарабатывала свой рубль , чувствуя большое удовольствие от того , что ей можно было стоять на натуре в платье и не обнажать своего тела.— Так хорошо это в платье позировать ! А то другие уж смотрят , смотрят , всю-то глазами обыщут ... — сказала она мне со вздохом и легкой краской на лице на первом сеансе.Она сделалась натурщицей всего только месяца два и не могла еще привыкнуть к своему ремеслу . Русские девушки , кажется , и никогда не могут к нему привыкнуть.Я написал ее руки , плечи и стан , но когда принялся за лицо , отчаяние овладело мною . Пухленькое молодое лицо , с немного вздернутым носом , добродушными серыми глазками , доверчиво и довольно жалобно смотревшими из-под совершенно круглых бровей , заслонило мою мечту . Я не мог пересоздать эти неопределенные и мелкие черты в то лицо . Я бился с своей Анной Ивановной три или четыре дня и наконец оставил ее в покое . Другой натурщицы не было , и я решился сделать то , чего , во всяком случае , делать не следовало : писать лицо без натуры , из головы , « от себя » , как говорят художники .

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

, что видел в голове свою героиню так ясно , как будто бы я видел ее перед собой живою . Но когда началась работа , кисти полетели в угол . Вместо живого лица у меня вышла какая-то схема . Идее недоставало плоти и крови.Я снял холст с мольберта и поставил его в угол лицом к стене . Неудача сильно поразила меня . Помню , что я даже схватил себя за волосы . Мне казалось , что и жить-то не стоит , задумав такую прекрасную картину ( а как она была хороша в моем воображении ! ) и не будучи в состоянии написать ее . Я бросился на кровать и с горя и досады старался заснуть.Помню , что , когда я уже забывался , позвонили : почтальон принес письмо от кузины Сони . Она радовалась тому , что я задумал большую и трудную работу , и жалела , что так трудно найти натурщицу . « Не пригожусь ли я , когда кончу институт ? Подожди полгода , Андрей , — писала она , — я приеду к тебе в Петербург , и ты можешь писать с меня хоть десять Шарлотт Корде ... если только во мне есть хоть капля сходства с тою , которая , как ты пишешь , теперь владеет твоею душой » .Соня совсем не похожа на Шарлотту . Она не способна наносить раны . Она любит больше лечить их и чудесно делает это.И меня бы она вылечила ... если бы это было возможно.Вечером я пошел к Бессонову.Я вошел к нему , когда он сидел , согнувшись над своим заваленным книгами , рукописями и вырезками из газет письменным столом . Рука его быстро ходила по бумаге : он писал очень скоро , без помарок , мелким и ровным кудреватым почерком . Он мельком взглянул на меня и продолжал писать ; упорная мысль , видимо , владела им в эту минуту , и он не хотел оторваться от работы , не передав ее бумаге . Я сел на широкий , низкий и очень потертый диван ( он спал на нем ) , стоявший в тени , и минут пять смотрел на него . Его правильный , холодный профиль мне был хорошо знаком : не раз я зачерчивал его в свои альбом , однажды даже написал с него этюд красками . Этого этюда у меня нет : он послал его матери . Но в этот вечер , потому ли , что я уселся в тени , а он был хорошо освещен ярко падавшим на него светом лампы с нелепым стеклянным абажуром , или потому , что нервы у меня были расстроены , его лицо как-то особенно привлекало мое внимание . Я смотрел на него и разбирал его голову по деталям , исследовал малейшие черты , до сих пор ускользавшие от меня . Его голова была бесспорно головой сильного человека . Может быть , не очень талантливого , но сильного.Четвероугольный череп , почти без изгиба переходивший в широкий и мощный затылок ; круто спускавшийся и выпуклый лоб ; брови , опущенные на середине и сжимавшие кожу в вертикальную складку , сильные челюсти и тонкие губы — все это казалось мне сегодня чем-то новым.— Что вы на меня так смотрите ? — вдруг спросил он , положив перо и оборачиваясь ко мне лицом.— Почему вы узнали ? — Я чувствовал . Кажется , это не предрассудок ; мне не раз приходилось испытывать подобное.— Я смотрел на ваше лицо как на модель . У вас преоригинальная голова , Сергей Васильевич.— Право ?

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

с усмешкою . — Ну и пусть ее.— Нет , серьезно . Вы на кого-то похожи ... из знаменитых ... — Мошенников или убийц ? — спросил он меня , не дав кончить . — Я в Лафатера не верю ... Ну , что вы ? По лицу вижу , что плохо . Не выходит ? — Да , не совсем хорошо . Бросил , совсем бросил ... — ответил я отчаянным голосом.— Я так и думал . Что ж , у вас , должно быть , натуры нет ? — Нет , нет и нет . Вы знаете , Сергей Васильевич , как я искал . Но все это до такой степени не то , что просто хоть в отчаяние приходи . Особенно эта Анна Ивановна ; она меня совсем измучила . Она стерла своей плоской физиономией решительно все . Право , даже кажется , что и в голове-то у меня теперь тот образ не так ясен.— А был ясен ? — О да , совершенно ! Если бы можно было писать с зажмуренными глазами — право , кажется , ничего лучшего не нужно . С закрытыми глазами — она здесь , вот она.И я , должно быть пресмешным образом , зажмурился , потому что Бессонов расхохотался.— Не смейтесь ; я серьезно огорчен , — сказал я.Он вдруг оборвал свой смех.— Огорчены , так не буду . Но , право , с вами смех и горе . Не я ли вам говорил : бросьте этот сюжет ! — Я и бросил.— А сколько работы , траты нервной силы , сколько напрасного огорчения теперь ! Я знал , что это так выйдет . И не потому , чтобы я предвидел , что вы не найдете модели , а потому , что сюжет-то неподходящий . Надо это в своей крови иметь . Надо быть потомком тех людей , что пережили и Марата , и Шарлотту Корде , и все это время . А вы что ? Мягчайший русский интеллигент , вялый , слабый ! Надо быть самому способным на такой поступок . А вы ? Можете ли вы , когда нужно , бросить кисть и , выражаясь высоким слогом , взять кинжал ? Ведь это для вас нечто вроде путешествия на Юпитер ... — Я не раз с вами спорил об этом , Сергей Васильевич , и , кажется , ни мне вас , ни вам меня не убедить . Художник на то и художник , чтобы уметь поставить в себя вместо своего « я » — чужое . Разве Рафаэлю нужно было быть богородицей , чтобы написать Мадонну ? Ведь это абсурд , Сергей Васильевич . Впрочем , я себе противоречу : я не хочу с вами спорить , а сам начинаю.Он хотел что-то сказать мне , но махнул рукой.— Ну , бог с вами ! — сказал он , встал и начал ходить по комнате из угла в угол , мягко ступая войлочными туфлями . — Не будем спорить . Не будем растравлять мы язвы сердца тайной , как сказал кто-то и где-то.— Кажется , никто и нигде.— А и то может быть . Стихи я обыкновенно перевираю ... Для утешения не приказать ли самоварчик ? Пора ведь.Он подошел к двери и громко крикнул , как кричат на ротном ученье : — Чаю ! Я не люблю его за эту манеру обращаться с прислугой . Мы долго молчали . Я сидел , откинувшись на подушки дивана , а он все ходил и ходил . Казалось , он думал что-то ... И наконец , остановившись передо мною , он спросил деловым тоном : — А если бы у вас была натура , вы бы попробовали еще раз ? — Еще бы ! — уныло проговорил я . — Да где ее возьмешь ? Он опять походил немного.— Видите ли , Андрей Николаевич ...

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

Есть тут одна ... особа ... — Если важная , то она не станет позировать.— Нет , не важная , очень не важная . Но ... очень , очень большое имею я при этом « но » .— Да какие тут « но » , Сергей Васильевич ? Если вы не шутите ? — Шучу , шучу , этого нельзя ... — Сергей Васильевич ... — сказал я умоляющим тоном.— Послушайте , что я вам скажу . Знаете , что я ценю в вас ? — начал он , остановившись передо мной . — Мы с вами почти ровесники , я старше года на два . Но я изжил и переиспытал столько , сколько вам придется изжить и переиспытать , вероятно , еще в десять лет . Я не чистый человек , злой и ... развратный ( он резко отчеканил это слово ) . Есть многие развратнее меня , но я считаю себя виновнее . Я ненавижу себя за то , что не могу быть таким чистым , каким бы я хотел быть ... как вы , например.— О каком разврате и о какой чистоте говорите вы ? — спросил я.— Я называю вещи их собственными именами . Я часто завидую вам , вашему спокойствию и чистой совести ; я завидую тому , что у вас есть ... Ну , да это все равно ! Нельзя и нельзя ! — перебил он сам себя злым голосом . — Не будем говорить об этом.— Если нельзя , то хоть объясните , что или кто у меня есть ? — спросил я.— Ничего ... Никого ... Да , впрочем , я скажу : сестра ваша , Софья Михайловна . Ведь она сестра не очень близкая по родству ? — Троюродная , — отвечал я.— Да , троюродная . Она ваша невеста , — сказал он утвердительным голосом.— Вы почему знаете ? — воскликнул я.— Знаю . Догадывался сначала , а теперь знаю . Узнал от матери , недавно она мне писала , — а она там как-то ... Разве в губернском городе не все известно всем ? Ведь правда ? Невеста ? — Ну , положим.— И с детства ? Родители решили ? — Да , родители решили . Сначала для меня это было шуткой , а теперь я вижу , что так оно , кажется , и будет . Я не хотел , чтобы это сделалось известным кому-нибудь , но не особенно горюю , что это узнали вы.— Я завидую тому , что у вас есть невеста , — тихо сказал он , устремив глаза куда-то вдаль , и глубоко вздохнул.— Не ждал я от вас такой сентиментальности , Сергей Васильевич.— Да , я завидую тому , что у вас есть невеста , — продолжал он , не слушая меня . — Завидую чистоте вашей , вашим надеждам , вашему будущему счастью , нерастраченной нежности и любви , выросшей с детства.Он взял меня за руку , заставил сойти с дивана и подвел к зеркалу.— Посмотрите на меня и на себя , — сказал он . — Ведь что вы ? Гиперион перед сатиром козлоногим . Сатир козлоногий — это я. А ведь я крепче вас ; кости шире , и здоровье крепче от природы . А сравните : видите вот это ? ( он слегка коснулся пальцами начинавших редеть на лбу волос ) . Да , батюшка , все это « жар души , растраченный в пустыне » ! Да и какой там жар души ! Просто свинство ... — Сергей Васильевич , не вернемся ли мы к прежнему ? Почему вы отказываетесь познакомить меня с моделью ? — Да потому , что она в этой растрате участие принимала . Я сказал вам : не важная особа , и действительно не важная .

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

лестницы . Ниже — пропасть , куда она , может быть , скоро и свалится . Пропасть окончательной гибели . Да она и так окончательно погибла.— Я начинаю вас понимать , Сергей Васильевич.— То-то . Видите , какое у меня есть « но » ? — Вы можете оставить это « но » при себе . Почему вы считаете долгом меня опекать и оберегать ? — Я сказал , за что я вас люблю . За то , что вы чистый . Не вы один , вы оба . Вы представляете собой такое редкое явление : что-то веющее свежестью , благоухающее . Я завидую вам , но дорожу тем , что хоть со стороны могу посмотреть . И вы хотите , чтобы я все это испортил ? Нет , не ждите.— Что же это такое , наконец , Сергей Васильевич ? Мало вы надеетесь на мою вами открытую чистоту , если боитесь таких ужасных вещей от одного знакомства с этой женщиной.— Слушайте ! Я могу вам дать или не дать ее . Я поступаю согласно своему желанию . Я не хочу вам дать ее . Я не даю . Dixi 1.Теперь он сидел , а я в волнении ходил по ковру.— А вы думаете , что она подходит ? — Очень . Впрочем , нет , не очень , — резко оборвал он , — совсем не подходит . Будет о ней.Я просил его , сердился , представлял всю нелепость взятой им на себя задачи охранять мою нравственность , и ничего не добился . Он решительно отказал мне и в заключение сказал : — Я никогда не говорил два раза « dixi » .— С чем вас и поздравляю , — ответил я ему с досадой.Мы поговорили за чаем о каких-то пустяках и разошлись.Я сказал ( лат . ) .Я целых две недели ничего не делал . Ходил только в академию писать свою программу на ужаснейшую библейскую тему : обращение жены Лота в соляной столб . Все у меня уже было готово — и Лот и домочадцы его , но столба придумать я никак не мог . Сделать что-нибудь вроде могильного памятника или просто статую Лотовой супруги из каменной соли ? Жизнь шла вяло . Получил два письма от Сони . Получил , прочел ее милую болтовню об институтских порядках , о том , что́ она читает потихоньку от аргусовских очей классных дам , и присоединил к пачке прежних писем , обвязанных розовой ленточкой . Я завел эту ленточку еще лет пятнадцати и до сих пор не мог решиться выбросить ее . Да и зачем было выбрасывать ? Кому она мешала ? Но что сказал бы Бессонов , увидя это доказательство моей сентиментальности ? Умилился бы еще раз перед моей « чистотой » или начал бы издеваться ? Однако он не на шутку огорчил меня . Что делать ? Бросить картину или опять искать натуру ? Неожиданный случай помог мне . Однажды , когда я лежал на диване с каким-то глупым переводным французским романом и долежался до головной боли и отупения от разных моргов , полицейских сыщиков и воскресений людей , которых смерти хватило бы на двадцать человек , отворилась дверь , и вошел Гельфрейх.Представьте себе тощие кривые ножки , огромное туловище , задавленное двумя горбами , длинные худые руки , высоко вздернутые плечи , как будто выражающие вечное сомнение , молодое бледное , слегка опухшее , но миловидное лицо на откинутой назад голове . Он был художник .

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

картинки , писанные по большей части на один и тот же , слегка измененный сюжет . Его герои — кошки ; были у него коты спящие , коты с птичками , коты , выгибающие спину ; даже пьяного кота с веселыми глазами за бокалом вина изобразил однажды Гельфрейх . В котах он дошел до возможного совершенства , но больше ни за что не брался . Если в картинке , кроме кошек , были еще какие-нибудь аксессуары — зелень , откуда должны были выглядывать розовый носик и золотистые глазки с узкими зрачками , какая-нибудь драпировка , корзинка , в которой поместилось целое семейство котят с огромными прозрачными ушами , — то он обращался ко мне . Он и на этот раз вошел с чем-то завернутым в синюю бумажку . Протянув мне свою белую и костлявую руку , он положил сверток на стол и стал развязывать его.— Опять кот ? — спросил я.— Опять ... Нужно , видишь ли , тут коврик немножко ... а на другом кусок дивана ... Он развернул бумагу и показал мне две небольшие , в пол-аршина , картинки ; фигурки кошек были совсем окончены , но были написаны на фоне из белого полотна.— Или не диван , так что-нибудь ... Ты сочини уж . Надоело мне.— Скоро ты бросишь этих котов , Семен Иваныч ? — Да нужно бы бросить , мешают мне они , очень мешают . Да что же ты поделаешь ? Деньги ! Ведь вот этакая дрянь — двести рублей.И он , расставив тонкие ноги , пожал своими и так уж вечно сжатыми плечами и развел руками , как будто хотел выразить изумление , как такая дрянь может находить себе покупателя.Своими кошками он в два года добился известности.Ни прежде , ни после ( разве только на одной картинке покойного Гуна ) я не видал такого мастерства в изображении котов всевозможных возрастов , мастей и положений . Но , обратив на них свое исключительное внимание , Гельфрейх забросил все остальное.— Деньги , деньги ... — задумчиво повторял он . — И на что мне , горбатому черту , столько денег ? А между тем я чувствую , что приняться за настоящую работу мне становится все труднее и труднее . Я завидую тебе , Андрей . Я два года , кроме этих тварей , ничего не пишу ... Конечно , я очень люблю их , особенно живых . Но я чувствую , как меня засасывает все глубже и глубже ... А ведь я талантливее тебя , Андрей , как ты думаешь ? — спросил он меня добродушным и деликатным тоном.— Я не думаю , — ответил я , улыбнувшись , — а уверен в этом.— Что твоя Шарлотта ? Я махнул рукой.— Плохо ? — спросил он , — Покажи ... И видя , что я , не сходя с места , сделал отрицательное движение головой , он сам пошел рыться в куче старых холстов , поставленных в углу . Потом надел на лампу рефлектор , поставил мою неоконченную картину на мольберт и осветил ее . Он долго молчал.— Я понимаю тебя , — сказал он . — Тут может выйти хорошее . Только все-таки это Анна Ивановна . Знаешь , зачем я пришел к тебе ? Пойдем со мной.— Куда ? — Куда-нибудь . На улицу . Тоска , Андрей . Боюсь , как бы опять не впасть в грех.— Ну вот еще , вздор ! — Нет , не вздор . Чувствую , как что-то уже сосет здесь ( он показал « под ложечку » ) .

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

забыться и заснуть » , — неожиданно пропел он жиденьким тенорком . — Я и пришел к тебе , чтобы не быть одному , а то ведь начнешь — на две недели затянется . Потом болезнь . Да , наконец , и вредно это очень ... при таком торсе.Он повернулся два раза на каблуках , чтобы показать мне оба свои горба.— Знаешь что ? — предложил я . — Переезжай ко мне . Я удержу тебя.— Это бы хорошо было . Я подумаю . А теперь пойдем.Я оделся , и мы вышли.Мы долго блуждали по петербургской слякоти . Была осень . Дул сильный ветер с моря . Поднималась вода . Мы побывали на Дворцовой набережной . Разъяренная река пенилась и охлестывала волнами гранитные парапеты набережной . Из черной пропасти , в которой исчезал другой берег , иногда блестела молния , и спустя четверть минуты раздавался тяжелый удар : в крепости палили из пушек . Вода прибывала.— Я хотел бы , чтобы она еще поднялась . Я не видел наводнения , а это ведь интересно , — сказал Гельфрейх.Мы долго сидели на набережной , молча вглядываясь в бушующий мрак.— Она больше не прибудет , — сказал наконец Гольфрейх . — Ветер , кажется , стихает . Мне жаль ! Я не видел наводнения ... Пойдем.— Куда ? — Куда глаза глядят ... Пойдем со мной . Я сведу тебя в одно место . Меня пугает эта природа с ее чепухой . Бог с ней ! Лучше посмотрим человеческую чепуху.— Где же это , Сенечка ? — Да уж я знаю ... Извозчик ! — закричал он.Мы сели и поехали . На Фонтанке , против деревянных , изукрашенных резьбой и пестро расписанных масляной краской ворот Гельфрейх остановил извозчика.Мы прошли через грязный двор , между двумя длинными двухэтажными корпусами старинной постройки . Два сильных рефлектора кидали нам в лицо потоки яркого света ; они были повешены по сторонам крыльца , старинного , но тоже обильно украшенного пестрою деревянною резьбою в так называемом русском вкусе . Впереди нас и сзади нас шли люди , направлявшиеся туда же , куда и мы , — мужчины в меховых пальто , женщины в длинных дипломатах и Пальмерстонах из претендующей на роскошь материи : шелковые цветы по плисовому полю , с боа на шеях и в белых шелковых платках на головах ; все это входило в подъезд и , поднявшись на несколько ступенек лестницы , раздевалось , обнаруживая по большей части жалко-роскошные туалеты , где шелк заменяла наполовину бумага , золото — бронза , бриллианты — шлифованное стекло , а свежесть лица и блеск глаз — цинковые белила , кармин и тердесьен.Мы взяли в кассе билеты и вступили в целую анфиладу комнат , уставленных маленькими столиками . Душный воздух , пропитанный какими-то странными испарениями , охватил меня . Табачный дым , вместе с запахом пива и дешевой помады , носился в воздухе . Толпа шумела . Иные бесцельно бродили , иные сидели за бутылками у столиков ; тут были мужчины и женщины , и странно было выражение их лиц . Все притворялись веселыми и говорили о чем-то : о чем — бог весть ! Мы подсели к одному из столиков . Гельфрейх спросил чаю . Я мешал его ложечкой и слушал , как рядом со мною низенькая , полная брюнетка ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

типом лица , медленно и с достоинством , с сильным немецким акцентом и с каким-то оттенком гордости в голосе , отвечала своему кавалеру на его вопрос , часто ли она здесь бывает.— Я бываю здесь один раз в неделю . Я не могу часто бывать , потому что нужно в другое место . Вот как : третий день я была в Немецком клубе , вчера в Орфеуме , сегодня здесь , завтра в Большой театр , послезавтра в Приказчичий , потом в оперетту , потом Шато-де-флер ... Да , я каждый день где-нибудь бываю : так и проходит die ganze Woche 1.И она гордо посмотрела на своего собеседника , который даже съежился , услышав столь пышную программу удовольствий . Это был белобрысый человек лет двадцати пяти , с узким лбом , с нависшею на него гривкою , с бронзовою цепочкой . Он вздохнул , робко глядя на свою великолепную даму . Увы , где ему , скромному апраксинскому приказчику , преследовать ее изо дня в день по клубам и кафе-шантанам ? Мы встали и пошли бродить по комнатам . В конце анфилады их широкая дверь вела в зал , назначенный для танцев . Желтые шелковые занавески на окнах и расписанный потолок , ряды венских стульев по стенам , в углу залы большая белая ниша в форме раковины , где сидел оркестр из пятнадцати человек . Женщины , по большей части обнявшись , парами ходили по зале ; мужчины сидели по стенам и наблюдали их . Музыканты настраивали инструменты . Лицо первой скрипки показалось мне немного знакомым.— Вы ли это , Федор Карлович ? — спросил я , трогая его за плечо.Федор Карлович обернулся ко мне . Боже мой , как он обрюзг , опух и поседел ! — Да , я — Федор Карлович , и что же вам угодно ? — А помните , в гимназии ? .. Вы приходили со скрипкой на уроки танцев.— А ! Я и теперь сижу там , на табуреточке , в углу залы . Я помню вас ... Вы вальсировали очень ловко ... — Давно вы здесь ? — Вот третий год.— Вы помните , как один раз вы пришли рано и в пустой зале сыграли элегию Эрнста ? Я слышал.Музыкант блеснул своими заплывшими глазами.— Вы слышали ? Вы слушали ? Я думал , что меня никто не слышит . Да , я иногда играл ... Теперь не могу ... Теперь здесь ; на масленой , на пасхе — день в балаганах , вечер здесь ... ( Он помолчал . ) У меня четыре сына и одна дочь , — промолвил он тихо . — И один мальчик в этом году кончает Annen-Schule и поступает в университет ... Я не могу играть элегии Эрнста.Капельмейстер взмахнул смычком несколько раз ; оглушительно дернул тощий и громкий оркестр какую-то польку . Капельмейстер , помахав такта три-четыре , сам присоединил свою визгливую скрипку к общему хору . Пары завертелись , оркестр гремел.— Пойдем , Сеня , — сказал я . — Тоска ... Поедем домой , напьемся чаю и поболтаем о хорошем.— О хорошем ? — спросил он с улыбкою . — Ну ладно , поедем.Мы стали проталкиваться к выходу . Вдруг Гельфрейх остановился.— Смотри , — сказал он , — Бессонов ... Я оглянулся и увидел Бессонова . Он сидел за мраморным столиком , на котором стояла бутылка вина , рюмки и еще что-то такое . Низко нагнувшись , с блестящими глазами ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

что-то сидевшей за тем же столом женщине в черном шелковом платье , лица которой нам не было видно . Я заметил только ее стройную фигуру , тонкие руки и шею и черные волосы , гладко зачесанные с затылка вверх.— Благодари судьбу , — сказал мне Гельфрейх . — Ты знаешь ли , кто эта особа ? Радуйся , это она , твоя Шарлотта Корде.— Она ? Здесь ? Вся неделя ( нем . ) .Бессонов , держа в руке рюмку с вином , поднял на меня свои оживившиеся и покрасневшие глаза , и на лице его ясно выразилось неудовольствие.Он встал с места и подошел к нам.— Вы здесь ? Какими судьбами ? — Приехали посмотреть на вас , — ответил я , улыбаясь . — И я не жалею , потому что ... Он поймал мой взор , скользнувший по его подруге , и резко перебил меня : — Не надейтесь ... Этот Гельфрейх уже сказал вам ... Но из этого ничего не выйдет . Я не допущу . Я увезу ее ... И быстро подойдя к ней , он громко сказал : — Надежда Николаевна , поедемте отсюда.Она повернула голову , и я увидел в первый раз ее удивленное лицо.Да , я увидел ее в первый раз в этом вертепе . Она сидела здесь с этим человеком , иногда спускавшимся из своей эгоистически деятельной и высокомерной жизни до разгула ; она сидела за опорожненной бутылкой вина ; глаза ее были немного красны , бледное лицо измято , костюм небрежен и резок . Вокруг нас теснилась толпа праздношатающихся гуляк , купцов , отчаявшихся в возможности жить не напиваясь , несчастных приказчиков , проводящих жизнь за прилавками и отводящих свою убогую душу только в таких притонах , падших женщин и девушек , только-только прикоснувшихся губами к гнусной чаше , разных модисток , магазинных девочек ... Я видел , что она уже падает в ту бездну , о которой говорил мне Бессонов , если уже совсем не упала туда.— Поедем же , поедем , Надежда Николаевна ! — торопил Бессонов.Она встала и , смотря на него с удивлением , спросила : — Зачем ? Куда ? — Я не хочу оставаться здесь ... — И можете ехать ... Это , кажется , ваш знакомый и Гельфрейх ? — Послушай , Надя ... — резко сказал Бессонов.Она нахмурила брови и бросила на него гневный взгляд.— Кто вам дал право так обращаться ко мне ? Сенечка , милый мой , здравствуйте ! Семен поймал ее руки и крепко жал их.— Послушай , Бессонов , — сказал он , — полно дурить . Поезжай домой , если хочешь , или оставайся , а Надежда Николаевна останется с нами . У нас есть к ней дело , и очень важное . Надежда Николаевна , позвольте вам представить : Лопатин , мой друг и его ( он указал на нахмурившегося Бессонова ) также друг , художник.— Как она картины любит , Андрей ! — вдруг радостно сказал он мне . — В прошлом году я водил ее по выставке . И твои этюды видели . Помните ? — Помню , — ответила она.— Надежда Николаевна ! — еще раз сказал Бессонов.— Оставьте меня ... Поезжайте куда вам угодно . Я остаюсь с Сеней и вот с ... m-r Лопатиным . Я хочу душу отвести ... от вас ! — вдруг вскрикнула она , видя , что Бессонов хочет сказать еще что-то . — Вы опротивели мне . Оставьте , уезжайте ... Он резко отвернулся и вышел ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

ни с кем.— Так лучше ... без него ... — сказала Надежда Николаевна и тяжело вздохнула.— Отчего вы вздыхаете , Надежда Николаевна ? — спросил Сенечка.— Отчего ? Оттого , что то , что позволено всем этим калекам ( она движением головы показала на теснившуюся вокруг нас толпу ) , то не должен позволять себе он ... Ну да все равно , тоска , надоело все это . Нет , не надоело , хуже . Слова не подберешь . Сенечка , давайте пить ? Семен жалобно взглянул на меня.— Вот видите ли , Надежда Николаевна , и рад бы , да нельзя ; вот он ... — Что ж он ? И он с нами выпьет.— Он не станет.— Ну , так вы.— Он не позволит.— Это скверно ... Кто же вам может не позволить ? — Я дал слово , что буду его слушаться.Надежда Николаевна внимательно посмотрела на меня.— Вот как ! — сказала она . — Ну , вольному воля , спасенному рай . Если не хотите , не нужно . Я буду одна ... — Надежда Николаевна , — начал я , — простите , что при первом знакомстве ... Я почувствовал , что румянец заливает мне щеки . Она , улыбаясь , смотрела на меня.— Ну , что вам ? — При первом же знакомстве я просил бы вас ... не делать этого , не держать себя так ... Я хотел просить вас еще об одном одолжении.Лицо ее подернулось грустью.— Не держать себя так ? — сказала она . — Боюсь , что я уже не могу держать себя иначе : отвыкла . Ну , хорошо ; чтобы сделать вам приятное , попробую . А одолжение ? Я , заикаясь , путаясь в словах и конфузясь , рассказал ей , в чем дело . Она внимательно слушала , уставив свои серые глаза прямо на меня . Напряженное ли внимание , с каким она вникала в мои слова , или что-то другое придавало ее взору суровое и немного жестокое выражение.— Хорошо , — сказала она наконец . — Я понимаю , что вам нужно ! Я и лицо себе такое сострою.— Можно без этого обойтись , Надежда Николаевна , лишь бы ваше лицо ... — Хорошо , хорошо . Когда же мне быть у вас ? — Завтра , в одиннадцать часов , если можно.— Так рано ? Ну , так , значит , надо ехать спать ложиться . Сенечка , вы проводите меня ? — Надежда Николаевна , — сказал я , — мы не условились еще об одной вещи : это ведь даром не делается.— Что ж , вы мне платить будете , что ли ? — сказала она , и я почувствовал , что в ее голосе звенит что-то гордое и оскорбленное.— Да , платить ; иначе я не хочу , — решительно сказал я.Она окинула меня высокомерным , даже дерзким взглядом , но почти тотчас же лицо ее приняло задумчивое выражение . Мы молчали . Мне было неловко . Слабая краска показалась на ее щеках , и глаза вспыхнули.— Хорошо , — сказала она , — платите . Сколько другим натурщицам , столько и мне . Сколько я получу за всю Шарлотту , Сенечка ? — Рублей шестьдесят , я думаю , — ответил он.— А сколько времени вы будете ее писать ? — Месяц.— Хорошо , очень хорошо ! — оживленно сказала она . — Я попробую брать с вас деньги . Спасибо вам ! Она протянула мне свою тонкую руку и крепко пожала мою.— Он у вас ночует ? — спросила она , оборачиваясь ко мне.— У меня , у меня.— Я сейчас отпущу его . Только пусть довезет.

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

, а через пять минут после меня вернулся Гельфрейх . Мы разделись , легли и потушили свечи . Я начинал уже засыпать.— Ты спишь , Лопатин ? — вдруг раздался в темноте Сенечкин голос.— Нет , а что ? — Вот что : я сейчас же дал бы отрубить себе левую руку , чтобы этой женщине было хорошо и чисто , — сказал он взволнованным голосом.— Отчего же не правую ? — спросил я , засыпая.— Глупый ! А писать-то чем я буду ? — серьезно спросил Сенечка.Когда я проснулся на другой день , в окно уже глядело серое утро.Посмотрев на слабо освещенное бледное миловидное лицо Гельфрейха , спавшего на диване , вспомнив вчерашний вечер и то , что у меня будет натурщица для картины , я повернулся на другой бок и снова заснул чутким утренним сном.— Лопатин ! — раздался голос.Я слышал его во сне . Он совпал с моим сновидением , и я не просыпался , но кто-то трогал меня за плечо.— Лопатин , проснитесь , — говорил голос.Я вскочил на ноги и увидел Бессонова.— Это вы , Сергей Васильевич ? — Я ... Не ждали так рано ? — тихо сказал он . — Говорите тише : я не хотел бы разбудить горбуна.— Что вам нужно ? — Оденьтесь , умойтесь ; я скажу . Пойдемте в другую комнату . Пусть он спит.Я забрал под мышку платье и сапоги и вышел одеваться в мастерскую . Бессонов был очень бледен.— Вы , кажется , не спали эту ночь ? — спросил я.— Нет , спал . Встал очень рано и работал . Скажите , чтобы нам дали чаю , и поговорим . Кстати , покажите вашу картину.— Не стоит теперь , Сергей Васильевич . Вот погодите , скоро кончу ее в исправленном и настоящем виде . Может быть , вам неприятно , что я поступил против вашего желания , но вы не поверите , как я рад , что кончу , что это так случилось . Лучше Надежды Николаевны я и ожидать для себя ничего не мог.— Я не допущу того , чтобы вы писали с нее , — глухо сказал он.— Сергей Васильевич , вы , кажется , пришли ссориться со мной ? — Я не допущу ее бывать у вас каждый день , проводить с вами целые часы ... Я не позволю ей.— Есть ли у вас такая власть ? Как вы можете не позволить ей ? Как вы можете не позволить мне ? — спрашивал я , чувствуя , что начинаю раздражаться.— Власть ... Власть ... Нескольких слов будет довольно . Я напомню ей , что такое она . Я скажу ей , что такое вы . Я скажу ей о вашей сестре , Софье Михайловне ... — Я не позволю вам заикаться о моей сестре . Если есть у вас право на эту женщину , — пусть правда то , что вы мне говорили о ней , пусть она пала , пусть десятки людей имеют на нее такие же права , как вы , — у вас есть право на нее , но у вас нет прав на мою сестру . Я запрещаю вам говорить ей что-нибудь о сестре ! Слышите ? Я чувствовал , что голос мой зазвенел угрозой . Он начинал выводить меня из себя.— Так вот как ! Вы показываете когти ! Я не знал , что они у вас есть . Хорошо , вы правы : на Софью Михайловну я не имею никаких прав . Я не осмелюсь поминать имя ее всуе . Но эта ... эта ... Он в волнении несколько раз прошелся из угла в угол комнаты . Я видел , что он взволнован серьезно . Я не понимал , что с ним делается .

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

наш разговор он и словами и тоном своим выразил такое нескрываемое презрение к этой женщине , а теперь ... Неужели ? .. — Сергей Васильевич , — сказал я , — вы любите ее ! Он остановился , взглянул на меня странным взглядом и отрывисто промолвил : — Нет.— Что же вас точит ? Из-за чего вы подняли всю эту бурю ? Не могу же я поверить , что вы печетесь о спасении моей души из когтей этого воображаемого дьявола.— Это мое дело , — сказал он . — Но помните , что каким бы то ни было путем , а я помешаю вам ... Я не позволю ! Слышите ? — задорно крикнул он.Я почувствовал , что кровь бросилась мне в голову . В том углу , где я стоял в это время спиною к стене , был навален разный хлам : холсты , кисти , сломанный мольберт . Тут же стояла палка с острым железным наконечником , к которой во время летних работ привинчивается большой зонт . Случайно я взял в руки это копье , и когда Бессонов сказал мне свое « не позволю » , я со всего размаха вонзил острие в пол . Четырехгранное железо ушло в доски на вершок.Я не сказал ни слова , но Бессонов взглянул на меня изумленными и даже , как мне показалось , испуганными глазами.— Прощайте , — сказал он . — Я ухожу . Вы чересчур раздражены.Я уже успел успокоиться.— Постойте , — сказал я . — Останьтесь.— Нет , мне нужно . До свидания ! Он ушел . Я с усилием вытащил копье из пола и помню , что коснулся пальцем слегка нагревшегося блестящего железа . Мне в первый раз пришло в голову , что это — страшное оружие , которым легко положить человека на месте.Гельфрейх ушел в академию , я не без волнения ожидал свою натурщицу . Я поставил совсем новый холст и приготовил все нужное.Я не могу сказать , чтобы я думал тогда только о своей картине . Я вспоминал вчерашний вечер с его странной , еще не виданной мною обстановкой , неожиданную и счастливую для меня встречу , эту странную женщину , падшую женщину , которая сразу привлекла все мои симпатии , странное поведение Бессонова ... Что ему нужно от меня ? Не любит ли он ее в самом деле ? Зачем тогда это презрительное отношение к ней ? Разве не мог бы он спасти ее ? Я думал обо всем этом , а рука с углем ходила по холсту ; я делал наброски позы , в которой хотел представить Надежду Николаевну , и стирал их один за другим.Ровно в одиннадцать часов зазвенел колокольчик . Через минуту она в первый раз показалась на пороге моей комнаты . О , как я помню ее бледное лицо , когда она , волнуясь и стыдясь ( да , стыд сменил ее вчерашнее выражение ) , молча стояла в дверях ! Она точно не смела войти в эту комнату , где нашла потом свое счастье , единственную свою светлую полосу жизни и ... гибель . Не ту гибель , о которой говорил Бессонов ... Я не могу писать об этом . Я подожду и успокоюсь.Соня не знает , что я пишу эти горькие страницы . По-прежнему каждый день она сидит у моей постели или кресла . Часто заходит ко мне и мой друг , мой бедный горбатый . Он очень похудел и осунулся и большею частью молчит . Соня говорит , что он упорно работает ... Дай бог ему счастья и успеха !

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

, как обещала , ровно в одиннадцать часов . Она вошла робко , застенчиво ответив на мое приветствие , и молча села на кресло , стоявшее в углу мастерской.— Вы очень точны , Надежда Николаевна , — сказал я , накладывая краски на палитру.Она взглянула на меня и ничего не ответила.— Я не знаю , как благодарить вас за ваше согласие ... — продолжал я , чувствуя , что краснею от смущения . Я хотел сказать ей что-то совсем другое . — Я так долго не мог найти натурщицы , что совсем было бросил картину.— Разве у вас при академии их нет ? — спросила она.— Есть , но они мне не годились . Посмотрите вот это лицо.Я достал из лежавшей на столе кучи всякого хлама карточку Анны Ивановны и подал ей . Она взглянула и слабо улыбнулась.— Да , это вам не годится , — сказала она . — Это не Шарлотта Корде.— Вы знаете историю Шарлотты Корде ? — спросил я.Она взглянула на меня с странным выражением удивления , смешанного с каким-то горьким чувством.— Почему же мне не знать ? — спросила она . — Я кое-чему училась . Я забыла теперь многое , ведя эту жизнь , и все-таки кое-что помню . А таких вещей забыть нельзя ... — Где вы учились , Надежда Николаевна ? — Зачем вам знать это ? Если можно , будем начинать.Тон ее вдруг изменился : она проговорила эти слова отрывисто и мрачно , как говорила вчера Бессонову.Я замолчал . Достав из шкафа давно уже сшитое мною синее платье , чепчик и все принадлежности костюма Шарлотты , я попросил ее выйти в другую комнату и переодеться . Я едва успел приготовить все , что мне было нужно для работы , как она уже вернулась.Передо мной стояла моя картина.— Ах , боже мой ! Боже мой ! — заговорил я с восторгом . — Как это хорошо , как это хорошо ! Скажите , Надежда Николаевна , не виделись ли мы прежде ? Иначе это невозможно объяснить . Я представлял себе свою картину именно такой , как вы теперь . Я думаю , что я вас видел где-нибудь . Ваше лицо , может быть , бессознательно запечатлелось в моей памяти ... Скажите , где я видел вас ? — Где вы могли видеть меня ? — переспросила она . — Не знаю . Я не встречалась с вами до вчерашнего дня . Начинайте , пожалуйста . Поставьте меня , как нужно , и пишите.Я попросил ее стать на место , поправил складки платья , слегка коснулся ее рук , придав им то беспомощное положение , какое всегда представлял себе , и отошел к мольберту.Она стояла передо мною ... Она стоит передо мною и теперь , вот тут , на этом холсте ... Она , как живая , смотрит на меня . У нее то же печальное и задумчивое выражение , та же черта смерти на бледном лице , какие были в то утро.Я стер все начерченное углем на холсте и быстро набросал Надежду Николаевну . Потом я стал писать . Никогда — ни прежде , ни после — мне не удавалось работать так быстро и успешно . Время летело незаметно , и только через час я , взглянув на лицо своей модели , увидел , что она сейчас упадет от усталости.— Простите , простите меня ... — сказал я , сводя ее с возвышения , на котором она стояла , и усаживая в кресло . — Я совсем измучил вас.— Ничего ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

она , бледная , но улыбающаяся . — Уж если зарабатывать себе хлеб , то нужно пострадать немножко . Я рада , что вы так увлеклись . Можно посмотреть ? — сказала она , кивнув головой на картину , лица которой она не видела.— Конечно , конечно ! — Ах , какая мазня ! — вскрикнула она , — Я никогда еще не видела начала работы художника . И как это интересно ! .. И знаете , уже в этой мазне я вижу то , что должно быть ... Вы задумали хорошую картину , Андрей Николаевич ... Я постараюсь сделать все , чтобы она вышла ... насколько от меня это зависит.— Что же вы можете сделать ? — Я говорила вчера ... Я сделаю вам выражение . Вам будет легче работать ... Она быстро стала на свое место , подняла голову , уронила белые руки , и на ее лице отразилось все , о чем мечтал я для своей картины . Тут были решимость и тоска , гордость и страх , любовь и ненависть ... — Так ? — спросила она . — Если так , то я буду стоять сколько угодно.— Лучше мне ничего не нужно , Надежда Николаевна , но ведь вам будет трудно сохранять подолгу такое выражение . Благодарю вас . Посмотрим . До этого еще далеко ... Позвольте просить вас позавтракать со мною ... Она долго отказывалась , но потом согласилась.Моя поилица и кормилица Агафья Алексеевна принесла завтрак ; мы в первый раз сели за стол вместе . Сколько раз это случалось потом ! .. Надежда Николаевна ела мало и молча ; она , видимо , стеснялась . Я налил в ее стакан вина , которое она выпила почти сразу . Румянец заиграл на ее бледных щеках.— Скажите , — вдруг спросила она , — вы давно знаете Бессонова ? Я не ожидал этого вопроса . Вспомнив все , что произошло между мною и Бессоновым из-за нее , я смутился.— Отчего вы краснеете ? Впрочем , все равно ; только ответьте мне на вопрос.— Давно . С детства.— Он хороший человек ? — Да , по-моему , он хороший человек . Он честен , много работает . Он очень талантливый человек . Он хорошо относится к матери.— У него есть мать ? Где она ? — В * * * . Там у нее есть маленький домик . Он высылает ей деньги и сам иногда туда ездит . Я никогда не видал матери , более влюбленной в сына.— Зачем же он не возьмет ее сюда ? — Кажется ... она сама не хочет ... Впрочем , не знаю ... Дом у нее там , она привыкла.— Это неправда , — задумчиво сказала Надежда Николаевна . — Он не берет матери сюда потому , что думает , что она помешает ему . Я не знаю , я только думаю так ... Она стеснит его . Это провинциалка , вдова какого-нибудь мелкого чиновника . Она будет шокировать его.Она произнесла слово « шокировать » едко и с расстановкой.— Я не люблю этого человека , Андрей Николаевич , — сказала она.— За что ? Он все-таки хороший человек.— Я не люблю его ... И боюсь его ... Ну , будет ; пойдем работать.Она стала на место . Короткий осенний день приходил к концу.Я работал до сумерек , давая иногда вздохнуть Надежде Николаевне , и только когда краски начали смешиваться в своих цветах и стоявшая передо мною на возвышении модель уже подернулась сумраком , я положил кисти ...

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

ушла.В тот же день вечером я перевез Семена Ивановича к себе . Он жил на Садовой , в огромном , снизу доверху набитом жильцами доме , занимавшем почти целый квартал между тремя улицами . Наиболее аристократическая часть дома , выходившая на Садовую , была занята меблированными комнатами отставного капитана Грум-Скжебицкого , отдававшего свои довольно грязные и довольно большие комнаты начинающим художникам , небедным студентам и музыкантам . Таков был преимущественный состав жильцов сурового капитана , строго наблюдавшего за благочинием своего , как он выражался , « отеля » .Я поднялся по витой чугунной лестнице и вошел в коридор . Из-за первой двери слышались беглые пассажи скрипки , немного дальше завывала виолончель , а где-то в конце коридора гремел рояль . Я постучал в дверь Гельфрейха.— Войдите ! — закричал он тоненьким голосом.Он сидел на полу и в огромный ящик укладывал свои пожитки . Чемодан , уже завязанный , лежал возле . В ящик Семен Иванович клал вещи , не придерживаясь какой-нибудь системы : на дно была положена подушка , на нее — развинченная и завернутая в бумагу лампа , затем кожаный тюфячок , сапоги , куча этюдов , ящик с красками , книги и всякая мелочь . Рядом с ящиком сидел большой рыжий кот и смотрел в глаза хозяину . Этот кот , по словам Гельфрейха , состоял у него на постоянной службе.— Я уже готов , Андрей , — сказал Гельфрейх . — Я очень рад , что ты меня к себе берешь . Ну , скажи , был сегодня сеанс ? Пришла она ? — Пришла , пришла , Сеня ... — ответил я , торжествуя в душе . — Помнишь , ночью ты сказал одну фразу ... что ты отдал бы свою левую руку ? — Ну ? — спросил он , сев на ящик и улыбаясь.— Я немного понимаю тебя , Сеня ... — Вот видишь ! Ах , Андрей , Андрей , вытащи ее ! Я не могу . Я глупый , горбатый черт . Ты сам очень хорошо знаешь , что я не протащу через всю жизнь , долгую жизнь , и тяжести одного себя без посторонней помощи , без твоей , например , а уж другого кого-нибудь поддерживать ... куда мне ! Мне самому нужно , чтобы меня спасали от пьянства , брали к себе , заставляли работать , держали у себя мои деньги , писали корзинки , диваны и всякую обстановку для моих котов . Ах , Андрей , что бы я без тебя делал ? И во внезапном порыве нежности Сенечка вдруг соскочил со своего ящика , подбежал ко мне , обхватил меня руками и прижал голову к моей груди . Его мягкие шелковистые волосы касались моих губ . Затем так же быстро он оставил меня , побежал в угол комнаты ( я имею сильное подозрение , что дорогой он стер слезинку ) и уселся в кресло , стоявшее в углу , в тени.— Ну , видишь , куда же мне ! Но ты ... ты — другое дело . Вытащи ее , Андрей ! Я молчал.— Был еще один человек , который бы мог , — продолжал Семен Иванович , — но он не захотел.— Бессонов ? — спросил я.— Да , Бессонов.— Он давно с нею знаком , Сенечка ? — Давно ; раньше меня . У этого человека в голове всё ящики и отделеньица ; выдвинет один , достанет билетик , прочтет , что там написано , да так и действует .

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

. Видит , падшая девушка . Ну , он сейчас себе в голову ( а там у него все по алфавиту ) , достал , прочел : они не возвращаются никогда.Семен Иванович не стал говорить дальше , Он облокотился подбородком на руку и задумчиво смотрел мне прямо в лицо.— Ты расскажи мне , как они познакомились . Что за странные отношения между ними ? — После , Андрей ; теперь не стану . Да , может быть , она и сама тебе расскажет . Напрасно я сказал : « может быть » , наверное расскажет . Ты у меня ведь вот какой ... — улыбнувшись , сказал Семен . — Поедем , нужно расплатиться с капитаном.— Деньги у тебя есть ? — Есть , есть . Выручают коты.Он вышел в коридор , крикнул что-то прислуге , и через минуту явился сам капитан . Это был крепкий , коренастый старик , очень свежий , с гладко выбритым лицом . Войдя в комнату , он щегольски расшаркался и подал Гельфрейху руку , мне же сделал только безмолвный поклон.— Что пану требуется ? — спросил он вежливо.— Я уезжаю от вас , капитан.— То есть воля пана , — ответил он , пожимая плечами . — Я был очень доволен вами , милостивый государь . Я рад , когда в моем о̀теле проживают прекрасные , образованные люди ... Пан друг также художник ? — спросил он , обращаясь ко мне с вторичным и весьма изящным поклоном . — Рекомендую себя : капитан Грум-Скжебицкий , старый солдат.Я протянул ему руку и назвал свое имя.— Пан Лопатин ! — воскликнул капитан , выражая на своем лице почтительное удивление . — То есть известное имя . От всех учеников академии слышал . Очень счастлив знакомством . Желаю вам иметь славу Семирадского и Матейки ... Куда же вы переезжаете ? — спросил капитан Гельфрейха.— А вот к нему ... — смущенно улыбаясь , ответил Гельфрейх.— Хотя вы и отнимаете у меня превосходного квартиранта , но я не огорчен . Дружба — это такое право ... — сказал капитан , опять кланяясь . — Сейчас я принесу свою книгу ... Он вышел , бодро подняв голову . В его походке было что-то воинственное.— Где он служил ? — спросил я Сеню.— Не знаю ; только он не русский капитан . Я узнал в паспорте ; он просто дворянин Ксаверий Грум-Скжебицкий . По секрету он всем говорит , что был в повстанье . На стене у него и теперь висит « дупельтовка » .Капитан принес свою книгу и счеты . Справившись с книгой и пощелкав минуты две на счетах , он объявил сумму , которую должен был ему Гельфрейх за квартиру до конца месяца и за обеды ; Семен Иванович расплатился , и мы весьма дружелюбно расстались . Когда вынесли вещи , Семен Иванович взял под мышку рыжего кота , давно уже беспокойно тершегося у его ног , подняв хвост палочкой вверх и изредка коротко мяукая ( вероятно , опустошенный вид комнаты привел его в тревожное настроение ) , и мы уехали.Прошло еще три или четыре сеанса . Надежда Николаевна приходила ко мне в десять или одиннадцать часов и оставалась до сумерек . Не раз я просил ее остаться пообедать с нами , но она всегда , как только кончался сеанс , поспешно уходила в другую комнату , переодевалась из синего платья в свое черное и тотчас же прощалась.

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

за эти несколько дней сильно изменилось . Какое-то мрачное и тоскливое выражение замечалось около ее губ и в впадинах ее серых глаз . Она редко говорила со мною и немного оживлялась только тогда , когда в мастерской сидел за своим мольбертом Гельфрейх , продолжавший , несмотря на мои уговаривания приняться за что-нибудь серьезное , писать одну кошку за другой . Кроме рыжего натурщика , в нашей квартире откуда-то появилось штук пять или шесть разнообразного возраста , пола и цвета кошек , которых Агафья Алексеевна беспрекословно кормила , хотя и вела с ними беспрерывную войну , выражавшуюся преимущественно в том , что она , забирая их по нескольку под мышку , выкидывала на черную лестницу . Но коты жалобно покрикивали у дверей , и мягкое сердце нашей домоправительницы не выдерживало : дверь отворялась , и натурщики снова овладевали квартирой.Как живо вспоминаются мне эти долгие , тихие сеансы ! Картина подходила к концу , и тяжелое , неопределенное чувство закрадывалось постепенно в мою грудь . Я чувствовал , что , когда Надежда Николаевна перестанет быть нужна мне как натурщица , мы расстанемся . Я вспомнил наш разговор с Гельфрейхом в день его переезда ; часто , когда я вглядывался в ее бледное , мрачное лицо , в ушах моих звенели слова : « Ах , Андрей , Андрей , вытащи ее ! » Вытащить ее ! Я не знал о ней почти ничего . Я не знал даже , где она живет . Она переехала со старой квартиры , куда провожал ее Гельфрейх после вечера нашей встречи , на другую квартиру , и Сеня не мог добиться от нее — куда . Ни он , ни я не знали ее фамилии.Я помню , как однажды я спросил ее об этом на сеансе , когда Гельфрейха не было . В то утро он ушел в академию ( я заставил его хоть изредка ходить в этюдный класс ) , и мы целый день провели одни . Надежда Николаевна была немного веселее обыкновенного , немного разговорчивее . Ободренный этим , я осмелился сказать : — Надежда Николаевна , я до сих пор не знаю , как ваша фамилия.Она как будто не заметила моего вопроса . Неуловимая тень пробежала по ее лицу , и , на мгновение сомкнув губы , как будто что-то поразило ее , она продолжала говорить . Она говорила тогда о Гельфрейхе , и я видел , что она подыскивает сказать что-нибудь , чтобы заговорить меня и замять мой вопрос . Наконец она замолчала.— Надежда Николаевна , — сказал я , — скажите , за что вы не доверяете мне ? Показал ли я хоть чем-нибудь ... — Оставьте это , — печально ответила она . — Я не доверяю вам ? Полноте ... Зачем мне вам не доверять ? Что можете вы сделать мне дурного ? — Отчего же вы ... — Оттого , что не нужно . Пишите , пишите , скоро темно будет ... — сказала она , стараясь говорить веселее . — И Семен Иванович скоро придет ; что вы ему покажете ? Вы сегодня ничего не сделали . У нас и так все время проходит в разговорах.— Успеем ... я устал ... Если угодно , сойдите с места . Отдохните немного.Она сошла с места и села на стул , стоявший в углу . Я сел на другом конце комнаты . Мне страстно хотелось разговориться с нею , расспросить ее ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

я чувствовал , что с каждым сеансом это становится труднее и труднее . Я смотрел , как она сидела , сгорбившись , охватив колени сжатыми руками и опустив неподвижные глаза в какую-то точку пола . Один из Сенечкиных котов терся около ее платья и дружелюбно засматривал ей в лицо , напевая свою добродушную и тихую песенку . Она , казалось , оцепенела в этой позе ... Что делалось в этой гордой и несчастной душе ? Гордой ! Да , не пустое слово сорвалось у меня с пера . И тогда я уже думал , что ее гибель произошла оттого , что она не гнулась . Быть может , сделав какую-нибудь уступку , она жила бы , как все , была бы интересной барышней « с загадочными глазами » , потом вышла бы замуж , потом погрузилась бы в море бесцельного существования , бок о бок с супругом , занятым необычайно важными делами на какой-нибудь службе . Она наряжалась бы , устраивала у себя журфиксы , воспитывала бы детей ( « сын в гимназии , дочь в институте » ) , занималась бы слегка благотворительностью и , пройдя назначенный ей господом путь , дала бы своему супругу случай уведомить на другой день в « Новом времени » о своем « душевном прискорбии » . Но она выбита из седла . Что же заставило ее сойти с проторенной колеи жизни « порядочной женщины » ? Я не знал этого и мучительно старался прочесть что-нибудь на ее лице . Но оно оставалось неподвижно , все так же глаза ее были устремлены на одну точку.— Я отдохнула , Андрей Николаевич , — вдруг сказала она , подняв голову.Я встал , посмотрел на нее , потом на холст и ответил : — Я сегодня не могу больше работать , Надежда Николаевна.Она взглянула ла меня , хотела что-то сказать , но удержалась и молча вышла из комнаты , чтобы переодеться . Помню , что я бросился в кресло и закрыл лицо руками . Тоскливое , непонятное мне самому чувство влилось мне в грудь ; смутное ожидание чего-то неизвестного и страшного , страстное желание сделать что-то , в чем я сам не мог дать отчета , и нежность к этому несчастному существу , вместе с каким-то боязливым ощущением , которое она поселяла во мне своим присутствием , — все слилось в одно давящее впечатление , и я не помню , сколько времени провел я , погруженный в полное забытье.Когда я очнулся , она стояла передо мной уже одетая в свое платье.— До свиданья ! Я встал и подал ей руку.— Подождите немного ... Мне хочется сказать вам кое-что.— Что такое ? — спросила она озабоченно.— Много , много , Надежда Николаевна ... Посидите вы хоть один раз , бога ради , не как натурщица.— Не как натурщица ? Чем я могу быть для вас еще ? Не дай бог быть мне для вас не натурщицей , а тем , чем я была ... чем я есть , — быстро поправилась она . — Прощайте ... Вы скоро кончите картину , Андрей Николаевич ? — спросила она у дверей.— Не знаю ... Я думаю , еще недели две или три я буду просить вас бывать у меня.Она молчала , как будто не решаясь сказать мне , что хотела.— Вам что-нибудь нужно , Надежда Николаевна ? — Не нужно ли еще кому-нибудь ... из ваших товарищей ... — проговорила она , запинаясь.— Натурщицы ? ..

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

— перебил я . — Я постараюсь устроить это , непременно постараюсь , Надежда Николаевна.— Благодарю вас . Прощайте.Я не успел протянуть ей руку , как позвонили . Она побледнела и опустилась на стул . Вошел Бессонов.Он вошел с веселым и развязным видом . Мне показалось сперва , что он немного похудел за эти несколько дней , в которые мы не виделись ; но через минуту я подумал , что ошибся . Он весело поздоровался со мной , поклонился Надежде Николаевне , которая продолжала сидеть на своем стуле , и заговорил очень оживленно : — Я зашел посмотреть . Меня очень интересует ваша работа . Мне хочется узнать , действительно ли вы можете сделать что-нибудь , даже и теперь , когда у вас есть модель , лучше которой , кажется , вам ничего не нужно.Он мельком взглянул на Надежду Николаевну . Она сидела по-прежнему . Я ожидал , что она уйдет , и мне хотелось этого , но она оставалась , как прикованная к своему стулу , молчала и не спускала глаз с Бессонова.— Это правда , — ответил я . — Лучше мне ничего не нужно . Я очень благодарен Надежде Николаевне за ее согласие.Говоря это , я откатил мольберт от стены и поставил его как следует.— Можете смотреть , — сказал я.Он впился в картину глазами . Я видел , что она поразила его , и мое авторское самолюбие было приятно задето.Надежда Николаевна вдруг встала.— До свиданья , — сказала она глухо.Бессонов порывисто обернулся и сделал несколько шагов по направлению к пен.— Куда же вы , Надежда Николаевна ? Я так давно вас не видел , и когда встретился с вами здесь почти случайно , вы как будто бежите от меня . Подождите хоть немного , хоть пять минут : мы выйдем вместе , и я провожу вас . Я никак не мог вас найти . На вашей прежней квартире мне сказали , что вы уехали из города ; я знал , что это неправда . Я справлялся в адресном столе , но там еще не было вашего адреса . Я хотел справиться еще раз завтра , надеясь , что ваш адрес там уже должен быть ; но теперь , конечно , это не нужно : вы сами скажете , где вы живете ; я провожу вас.Он говорил быстро и с новым , неизвестным еще для меня в его устах , оттенком нежности . Как не похож был его настоящий тон на тот , которым он говорил с Надеждой Николаевной в тот вечер , когда мы с Гельфрейхом столкнулись с ними обоими ! — Не нужно , Сергей Васильевич , благодарю вас , — ответила Надежда Николаевна , — я дойду и одна . Провожатых мне не нужно , а ... с вами , — тихо договорила она , — мне говорить не о чем.Он сделал движение рукой , хотел сказать что-то , но только один какой-то странный звук вылетел из его груди . Я видел , что он сдерживает себя ... Он прошел несколько шагов по комнате и потом , обернувшись к ней , тихо сказал : — Ступайте ... Если я вам не нужен , тем лучше для нас обоих ... может быть , для всех троих ... Она ушла , слабо пожав мою руку ; мы остались одни . Скоро пришел Гельфрейх ; я предложил Бессонову остаться с нами обедать . Он отвечал не сразу , занятый какою-то мыслью , но потом вдруг опомнился и сказал : — Обедать ? Пожалуй ...

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

не был . Я хотел бы сегодня разговориться.И он действительно разговорился . В начале обеда он большею частью молчал или давал отрывистые реплики Сенечке , без умолку говорившему о своих котах , которых он непременно бросит , и о том , что нужно же наконец приняться за настоящую работу ; но потом , может быть под влиянием двух стаканов вина , оживление Гельфрейха сообщилось и ему , и я должен сказать , что никогда не видел его таким живым и красноречивым , как за этим обедом и в тот вечер . Под конец он вполне овладел разговором и читал нам целые лекции о внутренней и внешней политике ; два года писанья передовых статей по всевозможным вопросам сделали его способным говорить весьма свободно обо всех этих вещах , о которых мы с Гельфрейхом , занятые своими этюдами , знали очень мало.— Семен Иванович , — сказал я , когда ушел Бессонов , — ведь Бессонову известна фамилия Надежды Николаевны.— Почем ты знаешь ? — спросил Гельфрейх.Я рассказал ему сцену , происходившую до его прихода.— Что же ты не спросил его ? Впрочем , я понимаю ; я узнаю сам ... Почему я в самом деле не спросил Бессонова ? Я и теперь не могу ответить на этот вопрос . Тогда я еще ничего не понимал в отношениях его к Надежде Николаевне . Но смутное предчувствие чего-то необыкновенного и таинственного , что должно было случиться между этими людьми , уже и тогда наполняло меня . Я хотел остановить Бессонова в его горячей речи об оппортунизме , хотел прервать его изложение спора о том , развивается ли в России капитализм или не развивается , но всякий раз слово останавливалось у меня в горле.Я сказал это Гельфрейху . Я сказал ему это так : — Я сам не знаю , что мешает мне говорить о ней просто . Между ними что-то есть . Я не знаю , что ... Сенечка , ходивший по комнате , помолчал , подошел к темному окну и , смотря куда-то в черное пространство , ответил : — А я знаю . Он презирал ее , а теперь начинает любить . Потому что видит ... О , какое черствое , эгоистическое сердце и завистливое сердце у этого человека , Андрей ! — воскликнул он , обратясь ко мне и потрясая обеими руками . — Берегись , Андрей ! .. Завистливое сердце ? Завистливое ... Чему оно может завидовать ? Из дневника Бессонова . Вчера Лопатин с Гельфрейхом встретили нас с Надей . Вопреки моему желанию , они познакомились . Сегодня утром я поехал к нему и хотел не допустить этого сближения , но не был в состоянии ничего сделать . Они будут видеться , будут каждый день просиживать по нескольку часов вместе , и я знаю , чем это кончится.Я тщетно стараюсь решить вопрос , почему я принял такое горячее участие во всем этом деле ? Не все ли мне равно ? Положим , я знаю Лопатина много лет и , кажется , искренне симпатизирую этому талантливому юноше . Я не хотел бы ему зла , а сближение с падшей женщиной , прошедшей огонь и воду , это — зло , особенно для такой нетронутой натуры , как он . Я знаю эту женщину сравнительно давно . Я узнал ее , когда она уже была тем , что есть . Я должен признаться перед самим собою ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

, когда слабость овладела мной и я , увлеченный ее не совсем обыкновенной внешностью и , как мне казалось , недюжинным внутренним содержанием , думал о ней больше , чем бы следовало . Но скоро я победил себя . Зная уже давно , что легче « верблюду пройти в игольное ушко » , чем женщине , вкусившей этого яда , вернуться к нормальной и честной жизни , и присматриваясь к ней самой , я убедился , что в ней нет никаких задатков для того , чтобы она могла составить исключение из общего правила , и с болью в душе я решил предоставить ее судьбе . Тем не менее я продолжал с нею видеться.Никогда не прощу себе ошибки , сделанной мною в тот вечер , когда Лопатин пришел жаловаться на свою неудачу . Я проговорился ему , сказав , что у меня есть на примете субъект , годный в натурщицы . Не понимаю , как Гельфрейх не сообщил ему об этом раньше : он знает ее так же давно , как и я , если еще не дольше.Моя неосторожность и запальчивость сегодня погубили все дело . Следовало быть мягче ; я же вывел этого мягкосердечного человека из себя . Он схватил какое-то копье и воткнул его в пол , так что стекла задрожали , и я , видя , что он раздражен до последней степени , должен был уйти . Я несколько дней не видел Лопатина . Вчера встретил на улице Гельфрейха и осторожно навел разговор на его приятеля.Она бывает у него каждый день ; картина подвигается быстро . Как она себя ведет ? Скромно , с достоинством . Всегда молчит . Одета в черное , бедно . Берет за сеансы деньги . Ну , а Лопатин ? Лопатин очень рад , что нашел себе такую натурщицу ; сначала очень повеселел , а теперь немного задумывается.— Я не знаю , Бессонов , почему вы так интересуетесь всем этим , — сказал мне в заключение горбатый . — Вы никогда не принимали в этой женщине никакого участия . А было время , когда вы легко могли бы спасти ее ... Теперь уже , конечно , поздно ... то есть поздно для вас ... Поздно для вас ! .. Поздно для вас ! .. Что он хотел сказать этим ? Не то ли , что если поздно для меня , то не поздно для его друга ? Глупцы ! Как ! И этот Гельфрейх , который считает себя его другом , который знает лучше , чем я , его отношения к сестре-невесте , — и он не понимает , какое зло творят они ? Они не спасут эту женщину ; Лопатин разобьет сердце любящей девушки и свое ... Я чувствую , что я должен , обязан сделать что-нибудь . Я пойду завтра к Лопатину днем и постараюсь убедиться сам , как далеко зашло дело . А сегодня отправлюсь к ней . Я был у нее и не нашел : она переехала неизвестно куда . Мне сказали , что она распродала свои платья . Я попробовал искать ее , но , несмотря на адресный стол и услуги дворников , не мог найти ее следа . Завтра иду к Лопатину.Необходимо оставить свой прежний образ действий . Я ошибся в Лопатине : я думал , судя по его мягкости , что с ним можно говорить повелительным тоном ; нужно сказать , что прежние наши отношения до некоторой степени оправдывали такое мнение . Необходимо , не трогая его , действовать на эту женщину . Было время , когда она , казалось мне ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

была несколько заинтересована мною . Я думаю , что , если я приложу хоть немного старания , я разлучу их . Быть может , я разбужу в ней старое чувство , и она пойдет за мною.Ухаживать за Надеждой Николаевной ? Эта мысль дика для меня самого , но я останавливаюсь на ней . Я чувствую себя не вправе допустить падение Лопатина и разрушение всей его жизни . Эта женщина смеется надо мною ! Я обратился к ней со всею нежностью , на которую я только способен ; я даже , может быть , говорил с нею унизительным для себя тоном , и она ушла , сказав несколько обидных и презрительных слов.Она удивительно изменилась . Это бледное лицо приобрело какой-то отпечаток достоинства , совершенно не идущий к ее общественному положению . Она скромна и в то же время как будто бы горда . Чем ей гордиться ? Пристально вглядываясь в лицо Лопатина , я думал прочесть на нем историю его отношений к ней . Ничего особенного : он несколько возбужден , но , по-видимому , только своей картиной . Это будет превосходная вещь . Она стоит в холсте , как живая.Я пересилил свой гнев и , не показав вида , что считаю себя оскорбленным , остался с Лопатиным и Гельфрейхом . Мы разговорились , и они внимательно слушали мои поучения , касавшиеся разных предметов , которыми я в настоящее время занят.Но что же делать ? Оставить дело идти так , как оно идет ? Однажды я дал Лопатину обещание не впутывать в это дело его сестры Софьи Михайловны . Я , конечно , должен сдержать свое обещание . Но не могу ли я написать своей матери ? Она хотя редко , но видится с Софьей Михайловной и может рассказать ей . Я не изменю слову и в то же время ... Да , предоставлять такое дело самому себе не следует ; я не имею на это никакого права . А эту женщину я заставлю отказаться от ее добычи какими бы то ни было средствами ... Нужно только узнать , где она живет . Тогда я поговорю с нею ... А теперь оставлю все это и примусь за свою работу . В пустой и бесцельной толчее , которую мы все называем жизнью , есть только одно истинное , безотносительное счастье : удовлетворение работника , когда он , погруженный в свой труд , забывает все мелочи жизни и потом , окончив его , может сказать себе с гордостью : да , сегодня я создал благое.Записки Лопатина . Шесть дней прошло после свидания с Бессоновым , а Надежда Николаевна не приходила ко мне . Она прислала только записку , в которой просила извинения и ссылалась на какие-то дела.Я показал записку Гельфрейху , и мы оба решили , что она нездорова . Нужно было во что бы то ни стало найти ее . Если бы мы знали ее фамилию , можно было бы найти ее адрес в адресном столе ; но ни он , ни я не знали ее фамилии . Спрашивать Бессонова было бесполезно . Я отчаивался , но Семен Иванович обещал мне сыскать ее « хоть на дне морском » . Встав на другой день рано утром , он оделся с каким-то озабоченным и решительным видом , точно шел на опасную экспедицию , и исчез на целый день.Оставшись один , я попробовал работать ; работа не шла . Я достал с полки книгу и начал читать .

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

проходили через мою голову , не оставляя следа . Я напрягал свое внимание всеми силами и все-таки не мог одолеть нескольких страниц.Я закрыл эту книгу — умную и хорошую книгу , которую несколько дней тому назад читал хотя с трудом , но с увлечением и радостью , какую всегда доставляет хорошее чтение , и пошел бродить по городу.Полусознанная смутная надежда встретить если не Надежду Николаевну , то хоть кого-нибудь , кто дал бы мне какое-нибудь указание , все время не покидала меня , и я все время внимательно всматривался в прохожих и не раз переходил на другую сторону улицы , завидя женщину , сколько-нибудь напоминавшую мне знакомый образ . Но я не встретил никого , кроме капитана Грум-Скжебицкого , в четвертом часу дня ( был конец декабря , и уже темнело ) прогуливавшегося по Невскому проспекту с важным и осанистым видом . Было очень тепло ; капитан шел в довольно щегольском меховом пальто , расстегнутом и раскрытом около шеи ; цветной атласный галстук с яркой булавкой выглядывал из меха ; шляпа капитана блестела , как полированная , а рукой , обтянутой в модную желтую перчатку с толстыми черными швами , он опирался на трость с большим костяным набалдашником.Увидев меня , он приятно и снисходительно улыбнулся и , сделав приятное движение рукой , подошел ко мне , — Рад видеть мосье Лопатина , — сказал он . — Весьма приятная встреча.Он пожал мне руку и в ответ на мой вопрос о здоровье продолжал : — Благодарю вас . Фланируете или же спешите куда-нибудь ? Если справедливо первое , то не пройдетесь ли со мною ? Охотно повернул бы вместе с вами , но привычка , мосье Лопатин ! Гуляю ежедневно и прохожу Невский два раза туда и назад . Это закон.Я хотел вернуться домой и поэтому пошел с капитаном . Он с достоинством поддерживал разговор.— Сегодня вторая приятная встреча , — сказал он . — Виделся я также на Невском с господином Бессоновым и узнал , что он также вам приятель.— Как , капитан , вы и Бессонова знаете ? — Вы спросите у меня , кого я не знаю ! — ответил капитан , пожимая плечами . — И господин Бессонов , будучи студентом , жил в моем о̀теле . Мы были хорошими друзьями , благородное слово . Кто только не жил у меня , мосье Лопатин ! Многие знатные теперь инженеры , юристы и писатели знают капитана . Да , весьма многие известные люди помнят меня.И при этом капитан вежливо раскланялся с быстро проходившим мимо господином с озабоченным и умным лицом . Господин молча выразил на лице недоумение , но потом улыбнулся и дружелюбно кивнул капитану.— Не забывает старых друзей , а уже в высоких чинах , мосье Лопатин , этот господин . Известный инженер Петрищев . Тоже у меня жил студентом.— А Бессонов ? — спросил я.— И Бессонов прекрасный господин . Несколько слабый относительно прекрасных глаз слабого пола ... — прибавил капитан , нагибаясь к моему уху.Я почувствовал , что сердце у меня забилось сильнее . Мне показалось , что капитан должен знать что-нибудь и о Надежде Николаевне.Капитан опять раскланялся с каким-то знакомым и продолжал : — Да ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

не был такой прекрасный молодой человек , я бы с ним поссорился , пан Лопатин . Но я помню свою молодость , да , кроме того , старый солдат и теперь еще не равнодушен к глазам прекрасным ... Он взглянул на меня искоса и подмигнул ; прищуренные глазки его сделались немного маслеными.— Капитан , — начал я , — я очень рад , что вы знакомы с Бессоновым ... Я , видите ли , не знал этого.— Да , он жил у меня весьма недолго.— Не был ли он знаком ... Мне вдруг стало ужасно совестно . Что-то остановило мой язык , готовый произнести имя Надежды Николаевны . Я посмотрел на капитана , впившегося в меня своими внезапно изменившими выражение глазами . Теперь он был похож на ястреба.— Впрочем , вы , вероятно , не знаете . Извините , — смущенно докончил я.Он посмотрел на меня , придал лицу своему самое беспечное выражение и помахал тростью.— Да , старому солдату есть что вспомнить ... — продолжал он , как будто бы я у него ничего не спрашивал . — Шестой десяток начинается , — прибавил он , печально покачав головой . — Завидую , признаться , вам , мосье Лопатин , но завидую только вашим юным годам.— Где вы служили , капитан ? — спросил я , вспомнив слова Гельфрейха.Капитан внезапно еще раз совершенно изменился . Его лицо сделалось озабоченно-серьезным . Он посмотрел направо , посмотрел налево , обернулся назад и близко нагнулся к моему лицу , так что даже задел меня за ухо усом.— Между нами , как между благородными людьми ! Вы видите , пан Лопатин , перед собою бойца Мехова и Опатова ! И он , отступив на шаг , посмотрел на меня взором , который , как казалось , требовал изумления . Я сделал усилие , чтобы придать своему лицу приличное случаю выражение.— Это тайна , которую я доверяю только весьма близким друзьям ... — опять прошептал капитан , нагнувшись , и , снова отпрянув от меня , устремил на меня торжествующий взор.Мне осталось только выразить ему благодарность за доверие и распрощаться с ним , так как мы подходили к Полицейскому мосту.Я был недоволен собою ; я чуть не назвал имени Надежды Николаевны этому человеку , к которому не чувствовал ни малейшего доверия.Когда я вернулся домой , Алексеевна объявила мне , что « наш кошатник » еще не приходил . Она подала мне обедать и стала у дверей , выражая на лице своем горькое соболезнование по случаю моего малого аппетита.— Что ж ваша-то , Андрей Николаевич , не ходит ? — спросила она.— Заболела , должно быть , Алексеевна.Она покачала головой и , тяжело вздохнув , вышла в кухню , чтобы принести мне чаю . Я давно уже не обедал иначе , как с Гельфрейхом , и мне было очень скучно.После обеда принесли письмо от Сони.Я никогда ничего не скрывал от нее . Когда я умру , — а это случится скоро : смерть уже не подкрадывается ко мне , а подходит твердыми шагами , шум которых я ясно слышу в бессонные ночи , когда мне становится хуже и меня больше мучит и болезнь и воскресающее былое , — когда я умру и она прочтет эти записки , пусть знает , что никогда , никогда я не лгал перед нею . Я писал ей обо всем ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

, и разве только то , чего я сам не подозревал в душе или в чем не сознавался перед самим собою , хотя смутно чувствовал , не попадало в мои длинные письма.Но она знала меня . Несмотря на свои девятнадцать лет , она чуткой , любящей душой поняла то , в чем я не смел себе сознаться , что ни разу не сказалось в моей голове определенными словами. « Ты любишь ее , Андрей . Дай бог тебе счастья ... » Я не мог читать дальше . Какая-то большая волна нахлынула на меня , вошла в меня и почти лишила сознания . Я опустился на спинку кресла и , держа в руках письмо , долго сидел , закрыв глаза и неподвижный , чувствуя только , как эта волна шумела и бушевала в моей душе.Это была правда : я любил ее . Я не испытал еще до сих пор этого чувства . Я называл любовью свою привязанность к сестре ; я готов был через несколько лет сделаться ее мужем и , может быть , был бы счастлив с нею , я не поверил бы , если б мне сказали , что я могу полюбить другую женщину . Мне казалось , что судьба моя решена : « Вот жена твоя , — сказал мне господь , — и у тебя не должно быть другой » , — и в этом я утвердился , спокойный за будущее и уверенный в своем выборе . Любить другую женщину казалось мне ненужной и недостойной прихотью.И вот пришло это странное и несчастное создание с разбитой жизнью и страданьем в глазах ; жалость сперва овладела мною ; негодование против человека , выражавшего к ней презрение , сильнее заставило меня взять ее сторону , а потом ... Потом я не знаю , как это случилось ... Но Соня была права : я любил ее мучительною и страстною первою любовью человека , до двадцати пяти лет не знавшего любви . Я хотел бы вырвать ее из ужаса , в котором она терзалась , унести на своих руках куда-нибудь далеко , убаюкать ее на своей груди , чтобы она могла забыться , оживить это убитое лицо улыбкой счастья ... И Соня сказала мне все это одной строчкой своего письма ... « Обо мне не думай . Я не хочу сказать : забудь меня совсем , но только то , чтобы ты не думал о моем страдании . Я не стану жаловаться на свое разбитое сердце — и знаешь , почему ? Потому , что оно вовсе не разбито . Я привыкла смотреть на тебя как на брата и как на жениха : первое было настоящее , а второе , кажется , люди выдумали и навязали нам . Я люблю тебя больше всех на свете ; я могла бы и не писать этого , потому что ты это знаешь сам ; но когда я прочла твое последнее письмо и сказала себе правду о тебе и Надежде Николаевне , — поверь мне , дорогой мой , что ни капли горечи не влилось в мое чувство . Я поняла , что я для тебя сестра , а не жена ; поняла это из своей радости за твое счастье — радости , смешанной со страхом за тебя . Я не скрываю этого страха ; но дай бог тебе спасти ее , и быть счастливым , и сделать ее счастливой » . « Из того , что ты писал мне о Надежде Николаевне , я думаю , что она достойна твоей любви ... » Я читал эти строки , и новое радостное чувство понемногу овладевало мною . Я не разделял страха Сони : чего было мне бояться ? Как и когда это случилось — я не знаю ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

я поверил в Надежду Николаевну . Вся ее прошлая жизнь , которой я не знал , и ее падение — единственное , что я знал из ее жизни , — казалось мне чем-то случайным , ненастоящим , какой-то ошибкой судьбы , в которой Надежда Николаевна не была виновата . Что-то налетело на нее , закружило ее , сбило с ног и повалило в грязь , и я подниму ее из этой грязи , прижму к сердцу и успокою около него эту исстрадавшуюся жизнь.Сильный , порывистый звонок заставил меня вздрогнуть . Не знаю сам почему , не дождавшись , пока Алексеевна , шлепая туфлями , прибредет , чтобы отворить дверь , я кинулся к ней и отодвинул засов . Дверь распахнулась , и Семен Иванович , схватив меня обеими руками , припрыгивал на месте и кричал радостным и визгливым голосом : — Андрей , привел , привел , привел ! .. За ним стояла темная фигура . Я кинулся к ней , схватил ее дрожащие руки и начал целовать их , не слушая , что она говорит мне взволнованным , сдерживающим рыдания голосом.Мы долго просидели втроем в этот памятный для меня вечер . Мы говорили , шутили , смеялись ; Надежда Николаевна была спокойна и даже как будто весела . Я не расспрашивал Гельфрейха , где и как он ее нашел , и он сам не заикнулся об этом ни одним словом . Между мною и ею не было сказано ничего , что намекало бы на то , что я передумал и перечувствовал перед ее приходом . Я не могу сказать , чтобы скромность или нерешительность заставляли меня сдерживаться : я просто считал это ненужным и лишним ; я боялся растревожить ее израненную душу . Я был разговорчив и весел , как никогда ; Гельфрейх изъявлял какой-то шумный восторг , сиял , болтал без умолку и иногда своими выходками заставлял улыбаться Надежду Николаевну . Алексеевна накрыла стол и принесла самовар . Устроив все как следует , она стала у притолоки и , подперши одну щеку рукою , несколько минут смотрела на всех нас и на то , как Надежда Николаевна заваривала чай и хозяйничала.— Вам нужно чтобы-нибудь , Алексеевна ? — спросил я.— Ничего , милый , мне не нужно , так , посмотреть на вас только ... Уж и обиделся ! — сказала она . — Нельзя старухе и постоять ! Вот смотрю , как у вас барышня заместо хозяйки . Так-то оно хорошо ! Надежда Николаевна опустила голову.— Видишь ты , как славно . А то все мужчины да мужчины : и чай разливать , и все . Уж и мне-то без хозяйки скучно стало , Андрей Николаевич , правду тебе сказать , уж ты извини меня ... Она повернулась и засеменила своими ногами по коридору . Наша веселость пропала . Надежда Николаевна встала и начала ходить по комнате.Моя картина стояла в углу . За эти несколько дней я не подходил к ней , и краски успели высохнуть . Надежда Николаевна долго смотрела на свое изображение и потом , обернувшись ко мне , сказала с улыбкой : — Ну , теперь мы скоро кончим . Я не стану делать вам таких перерывов . Она будет готова задолго до выставки.— Как вы похожи ! — вставил Сенечка.Она вдруг остановилась , как будто внезапная мысль помешала ей говорить , и с нахмуренным лицом отошла от картины.

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

, что с вами ? Опять нахмурились ! — сказал я.— Ничего особенного , Андрей Николаевич . Я действительно очень похожа на этой картине . Мне пришло в голову , что меня знают многие , слишком многие ... Я представляю себе , как это будет ... Она тяжело дышала , и слезы стояли у нее в глазах.— Я думаю , сколько придется вам услышать толков , вопросов ! — продолжала она . — « Кто она ? Откуда вы ее взяли ? » И будут спрашивать люди , которые знают , кто я и откуда меня можно было взять ... — Надежда Николаевна ... — Вы не погнушались мною , Андрей Николаевич , вы и мой милый Сенечка ; вы посмотрели на меня как на человека ... В первый раз за три года это случилось . Я не верила себе ... Знаете ли , отчего я ушла от вас ? Я думала ( простите меня за это ! ) , я думала , что вы как и все . Я думала : вот и я , мое лицо , мое тело пригодилось к чему-нибудь нужному , и поэтому пришла к вам . Картина подходила к концу , вы были со мной вежливы и деликатны : я уже отвыкла от такого отношения и не верила себе . Я не хотела испытать одного удара , потому что от этого удара мне было бы очень больно , очень больно ... Она села в глубокое кресло и приложила платок к глазам.— Простите меня , — продолжала она . — Я не верила вам , я с ужасом ждала той минуты , когда вы наконец посмотрите на меня тем взглядом , к которому я уже слишком привыкла за эти три года , потому что никто за эти три года не смотрел мне в лицо иначе ... Она остановилась ; лицо ее судорожно исказилось и губы задрожали . Она смотрела в дальний угол комнаты , как будто бы видела там что-то.— Был один , только один , который смотрел не так , как все ... и не так , как вы . Но я ... Мы с Гельфрейхом слушали ее , затаив дыхание.— Но я убила его ... — едва слышно выговорила она.И страшный приступ отчаяния овладел ею : вопль вырвался из измученной груди , и жалкие , детские рыдания огласили комнату.Из дневника Бессонова . Я жду , что будет . Я был недавно там и видел их вместе . Всей силы воли , какая у меня есть , было недостаточно , чтобы продолжать носить на себе надетую мною маску равнодушия и вежливости : я почувствовал , что если пробуду еще четверть часа , то сброшу ее и покажу им самого себя.Этой женщины нельзя узнать . Я помню ее три года и привык видеть в ней то , чем она была в эти года . Теперь я вижу происшедшую в ней перемену , и не понимаю ее , и не знаю , истинна ли эта перемена и не составляет ли она только роли , искусно разыгрываемой привыкшим к обману себя и других презренным существом.Я ничего не понял в их отношениях . Я не знаю даже , сделалась ли она его любовницей . Думаю почему-то , что нет . И если это правда , то она искуснее , чем я думал . К чему она стремится ? Сделаться его женой ? Я перечитал эти несколько строк и вижу , что все написанное в них неправда , кроме того , что она изменилась . Я сам , три года тому назад , видел в ней что-то не совсем обыкновенное , редко встречающееся среди женщин в ее положении . Я сам чуть не принял на себя роль спасителя ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

великодушно разыгрывает Лопатин . Но я был опытнее тогда , чем он теперь : я знал , что из этого ничего не выйдет , и отступил , даже не пробуя сделать что-нибудь . Ее натура представляла , кроме общих препятствий в этом отношении , одно специальное : это — какое-то страшное упорство и дерзость . Я увидел , что она махнула рукой на все и воспротивится при первой же моей попытке . Я не сделал этой попытки.Сделал ли ее Лопатин ? Не знаю . Вижу только , что эту женщину нельзя узнать . Что она бросила свою прежнюю жизнь — я знаю наверное . Она переехала в какую-то каморку , куда не пускает ни Гельфрейха , ни этого спасителя , ходит на сеансы к нему и , кроме того , шьет . Она живет очень бедно . Она похожа теперь на пьяницу , давшего зарок не пить . Выдержит ли она его ? Поможет ли ей в этом этот сентиментальный артист , не видевший жизни , ничего в ней не понимающий ? Вчера я написал матери подробное письмо . Она , наверное , сделает все так , как я предполагаю , — женщины любят вмешиваться в подобные истории , — и передаст все Софье Михайловне . Может быть , хоть это спасет его.Спасти его ! Отчего я забочусь об этом спасении ? Первый раз в жизни я так глубоко задет чужими делами . Не все ли мне равно , сойдется ли Лопатин с этой женщиной или нет , вытащит ли ее из грязи или сам опустится до нее и в бесплодных попытках разобьет свою жизнь , зароет и забросит свой талант ? Я не привык рефлектировать , копаться в своей душе ; мне в первый раз в жизни приходится глубоко заглядывать в нее и подробно анализировать свои чувства . Я не могу понять , что происходит в моей душе теперь и что заставляет меня выходить из себя . Я думал ( и теперь думаю ) , что только бескорыстное желание предотвратить крупное несчастье человека , к которому я расположен ... Но внимательно вслушиваясь в свои мысли , я вижу , что тут что-то не так . Отчего я , желая спасти его , думаю больше о ней ; отчего ее лицо , когда-то буйное и задорное , а теперь поникшее и кроткое , представляется моему воображению каждую минуту ; отчего она , а не он наполняет мою душу странным чувством , в котором я никак не могу разобраться и в котором преобладают недобрые чувства ? Да , быть может , это правда : я не столько хочу ему сделать добро , сколько ей ... Чего ? Зла ? Нет , я не хочу сделать ей зла . И между тем я хотел бы оторвать ее от него , лишить ее этого покровительства , в котором , быть может , вся ее надежда ... О , неужели я хотел бы стать на место Лопатина ! Я должен видеть ее сегодня . Вся эта история не дает мне спокойно жить и спокойно трудиться . Моя работа идет вяло , и в эти две недели я не сделал и столько , сколько в прежнее время делал в два дня . Нужно как-нибудь покончить этот вопрос : объясниться , объяснить все самому себе ... и что же потом ? Отступить ? Никогда ! Вся моя гордость подымается при одном таком предположении . Я нашел ее . Я мог спасти и не захотел . Теперь я хочу.Записки Лопатина . Гельфрейх побежал за доктором ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

воды , и скоро истерический припадок прошел . Надежда Николаевна сидела в углу дивана , на который мы с Гельфрейхом перенесли ее , и только изредка тихонько всхлипывала . Я боялся потревожить ее и ушел в другую комнату.Не найдя доктора , Семен Иванович пришел назад и застал ее уже успокоившеюся.Она собралась идти домой , и он изъявил желание проводить ее . Она пожала мою руку , смотря мне прямо в глаза своими полными слез глазами , и я видел на ее лице какую-то боязливую благодарность.Прошла неделя , другая , месяц . Наши сеансы продолжались . Сказать по правде , я старался растянуть их ; я не знаю , понимала ли она , что я делаю это с намерением , но только она часто торопила меня . Она стала спокойнее и иногда , правда редко , бывала весела.Она рассказала мне всю свою историю . Я долго думал над вопросом : занести ли мне и эту историю в свои записки или нет ? Я решаюсь умолчать о ней . Кто знает , в чьи руки может попасть эта тетрадь ? Если бы я наверное знал , что ее будут читать только Соня и Гельфрейх , то и тогда я не стал бы говорить здесь о прошлом Надежды Николаевны : они оба знают это прошлое хорошо . Я по-прежнему ничего не скрывал от сестры и в письмах тогда же передал ей весь долгий и горький рассказ Надежды Николаевны . Гельфрейх знал все от нее самой . Следовательно , им ее история в моих записках не нужна . Другие же ... я не хочу , чтобы ее судили другие ! Я узнал всю ее жизнь , я был ее судьею , и я простил ей все , что , по мнению людей , нуждается в прощении . Я слушал ее тяжелую исповедь и рассказ о своих бедствиях , самых страшных бедствиях , которые только может испытать женщина , и не обвинение шевелилось в моей душе , а стыд и унизительное чувство человека , считающего себя виновным в зле , о котором ему говорят . Последний эпизод ее истории наполнил меня ужасом и жалостью : слова ее в тот вечер , когда ее привел Гельфрейх и с нею сделался припадок , были не пустые слова . Она действительно убила человека , сама того не зная . Он хотел спасти ее , но не мог . Его слабые руки не в силах были удержать ее на краю пропасти , и , не удержав ее , он кинулся в пропасть сам . Он застрелился . Без слез , с какою-то застывшею решимостью , она рассказывала мне эту ужасную историю , и я долго думал над ней . Может ли воскреснуть ее разбитое сердце , заживут ли такие страшные раны ? Но раны , казалось , заживали . Она становилась спокойнее и спокойнее , и улыбка уже не так редко появлялась на ее лице . Она приходила ко мне каждый день и оставалась у нас обедать . После обеда мы долго сидели втроем , и чего-чего только не было переговорено в эти тихие часы между мною и Гельфрейхом ! Надежда Николаевна только изредка вставляла свое слово.Я хорошо помню один из этих разговоров . Гельфрейх , все еще не бросая своих котов , начал усердно заниматься писаньем этюдов . Однажды он признался , что работает так усердно только потому , что задумал картину , которую напишет , « может быть , через пять , а может быть , и через десять лет » .

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

же так долго , Сенечка ? — спросил я с невольной улыбкой при виде важности , с какою он излагал свое намерение.— Оттого , что это серьезная вещь . Это дело жизни , Андрей . Ты думаешь , что только люди высокого роста , с прямою спиною и прямою грудью могут задумывать серьезные вещи ? О , вы , чванные дылды ! Верь мне , — продолжал он с напускной важностью , — что между этими горбами могут жить великие чувства , а в этом длинном ящике ( он стукнул себя по темени ) рождаются великие мысли.— Эта великая мысль — секрет ? — спросила Надежда Николаевна.Он посмотрел на нас обоих и , помолчав , сказал : — Нет , не секрет . Я расскажу вам . Мысль эта пришла мне в голову уже давно . Слушайте . Как-то раз Владимир Красное Солнышко рассердился за смелые слова на Илью Муромца ; приказал он взять его , отвести в глубокие погреба и там запереть и землей засыпать . Отвели старого казака на смерть . Но , как это всегда бывает , княгиня Евпраксеюшка « в те поры догадлива была » : она нашла к Илье какой-то ход и посылала ему по просфоре в день , да воды , да свечей восковых , чтобы читать Евангелие . И Евангелие прислала.Сенечка замолчал и задумался , и молчал так долго , что я наконец сказал : — Ну , Семен Иваныч ? — Ну , вот и все . Конечно , скоро старый казак понадобился князю : пришли татары , и некому было выручить Киев из беды . Пожалел тогда Владимир , горько пожалел . А Евпраксеюшка послала тотчас же людей , чтобы шли в подвалы глубокие и выводили Илью за белы руки . Зла Илья не помнил , сел на коня , ну и так далее . Переколотил татар — вот и все.— Где же тут картина , Семен Иванович ? Семен посмотрел на меня с выражением преувеличенного изумления и всплеснул руками : — Художник ! Художник ! Да еще Лопатин , Андрей Лопатин ! Да тут тридцать , триста , три тысячи картин , если хочешь , но я из них выбираю одну и напишу ее ; умру , а напишу ! Разве ты не видишь , как он сидит в погребе ? Разве не представляется это тебе как живое ? Ну , вот тебе : пещера , погреб , вообще нора какая-нибудь вроде киевских пещер . Узкие переходы , и в стене небольшая ниша . Пыль , плесень , что-то страшное , фантастическое , еще более фантастическое от света восковой свечи . И сидит Илья на приступке , перед ним аналой , и лежит на аналое большая старая святая книга с толстыми покоробившимися , пожелтевшими листами пергамента , и литеры в ней черные и красные . Сидит старый казак в одной рубахе и внимательно читает , переворачивая непослушные листы книги большими мужицкими , неловкими руками , привыкшими к поводу , и к копью , и к мечу , а то и просто к дубине . Много потрудились эти руки и от сильной работы , что всю жизнь они делали , дрожат , и ходенем ходят , и с трудом переворачивают листы святой книги ... — Эх , брат , — вдруг перебил свою речь Гельфрейх , — одна беда : очков тогда не было . Если бы они были , непременно Евпраксеюшка ему бы очки послала , большие , круглые , в серебряной оправе . Ведь он дальнозорок должен был быть от жизни в степи ? Как вы думаете ?

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

оба расхохотались . Гельфрейх в недоумении посмотрел на нас , потом как будто понял , чему мы смеемся , и улыбнулся сам . Но торжественное настроение его рассказа опять взяло верх , и он продолжал : — Не стану вам говорить , какие у него глаза : это описывать всего труднее . И в глазах-то у меня все . В глазах и губах . Ну , так вот , он сидит и читает . И раскрыл он место о нагорной проповеди , и читает он о том , что , получивши удар , надо поставить себя под другой . И читает он это место и не понимает . Всю жизнь трудился Илья не покладая рук ; печенегов , и татар , и разбойников извел великое множество ; разных Тугаринов Змеевичей , и Идолищ Поганых , и полениц , и жидовинов побеждал ; век прожил в подвигах и на заставах , не пропуская злого в крещеную Русь ; и верил он во Христа , и молился ему , и думал , что исполняет Христовы заповеди . Не знал он , что написано в книге . И теперь он сидит и думает : « Если ударят в правую щеку , подставить левую ? Как же это так , господи ? Хорошо , если ударят меня , а если женщину обидят , или ребенка тронут , или наедет поганый да начнет грабить и убивать твоих , господи , слуг ? Не трогать ? Оставить , чтобы грабил и убивал ? Нет , господи , не могу я послушаться тебя ! Сяду я на коня , возьму копье в руки и поеду биться во имя твое , ибо не понимаю я твоей мудрости , а дал ты мне в душу голос , и я слушаю его , а не тебя ! .. » И рука его дрожит , и дрожит в ней желтый лист книги с красными и черными литерами . Свеча горит тусклым пламенем ; над нею тонкая черная струйка копоти вьется и уходит в темноту . И освещены этим светом только Илья да книга , только их двое ... Семен Иваныч замолчал и задумался , откинувшись на спинку кресла и подняв глаза в потолок.— Да , — сказал я после долгого молчания , — это хорошая картина , Сенечка . Только это лучше рассказалось , чем напишется красками на полотне . Как ты выразишь все это ? — Сделаю , непременно сделаю , все сделаю ! — с жаром воскликнул Сенечка . — Сделаю ! Поставлю этот вопросительный знак . Илья — и Евангелие ! Что общего между ними ? Для этой книги нет большего греха , как убийство , а Илья всю жизнь убивал . И ездит-то он на своем жеребчике , весь обвешанный орудиями казни — не убийства , а казни , ибо он казнит . А когда ему не хватает этого арсенала или его нет с ним , тогда он в шапку песку насыплет и им действует . А ведь он святой . Видел я его в Киеве ... Лежит вместе со всеми . И справедливо ... — Все это так , Сенечка , но я не то хотел тебе сказать . Не выразят этого краски.— Как не выразят ? Вздор ! Если и не выразят всего , так что ж за беда ? Вопрос поставят ... Постой , постой ! — горячился Семен , видя , что я хочу его перебить . — Ты скажешь , что вопрос уже поставлен ? Верно ! Но этого мало . Нужно задавать его каждый день , каждый час , каждое мгновенье . Нужно , чтобы он не давал людям покоя . И если я думаю , что мне удастся хоть десятку людей задать этот вопрос картиной , я должен написать эту картину .

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

, да вот эти все сбивали.Он нагнулся , взял с пола сидевшего на ковре рыжего кота , который , казалось , внимательно слушал его речи , и посадил к себе на колонн.— Разве ты не делаешь того же самого ? — продолжал Сенечка . — Разве твоя картина не тот же вопрос ? Разве ты знаешь , хорошо ли поступила эта женщина ? Ты заставишь думать людей , вот и все . И кроме эстетического чувства , которое возбуждает всякая картина и которое одно , само по себе , стоит не очень-то много , не в этом ли смысл того , над чем мы трудимся ? — Семен Иванович , Сенечка , милый мой , — сказала вдруг Надежда Николаевна , — я никогда не видела вас таким . Я всегда знала , что у вас прекрасное сердце , но ... — Но вы думали , что я глупенький горбунчик ? Помните , раз вы так назвали меня ? Он посмотрел на нее и , должно быть заметив тень на ее лице , прибавил : — Простите , что я вспоминаю . Эти годы нужно вычеркнуть из памяти . Все пойдет хорошо . Ведь правда , Андрей , все пойдет хорошо ? Я кивнул ему головой . Я был тогда очень счастлив : я видел , что Надежда Николаевна понемногу успокаивается , и — кто знает — может быть , жизнь ее за последние три года сделается для нее только далеким воспоминанием , не пережитыми годами , а лишь смутным и тяжелым сновидением , после которого , открыв глаза и видя , что ночь тиха , что в комнате все по-прежнему , радуешься , что это был только сон.Зима проходила . Солнце подымалось все выше и выше и все сильнее пригревало петербургские улицы и кровли : повсюду из труб шумела вода , и талый лед с громом выкатывался из них . Показались дрожки , гремевшие по кое-где обнаженной мостовой с новым , воскресшим для уха звуком.Я кончил картину . Еще несколько сеансов , и можно будет нести ее в академию на суд экспертов выставки . Гельфрейх заранее поздравлял меня с успехом . Надежда Николаевна радовалась , глядя на картину , и на ее лице я часто видел незнакомое мне до сих пор выражение спокойного удовольствия . Иногда она даже была весела и шутила , большею частью над Сенечкой ; Сенечка же весь погрузился в чтение множества книг , которые ему нужно было прочесть , по его словам , для картины , в рассматривание альбомов со всякими древностями и изучение Евангелия . Его коты разбежались ; остался только один непременный рыжий кот , да и тот жил на покое , почти не тревожимый своим хозяином для отправления должности натурщика . Со времени нашего разговора об Илье Муромце Семен Иванович написал только одну картинку и , продав ее за полтораста рублей , считал себя обеспеченным деньгами надолго , тем более что он , к моему великому удивлению , нисколько не стеснялся своим долговременным пребыванием в моем жилище , где жизнь ему ничего не стоила.Мы проводили втроем почти все свободное время . Гельфрейх достал где-то для Надежды Николаевны огромную рукопись , содержавшую в себе проект какого-то важного лица , — проект , по которому Россия должна была быть облагодетельствована в самом непродолжительном времени ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

почерком . Так как облагодетельствование России требовало большой работы мысли , то проект исправлялся и дополнялся без конца и , кажется , и до сих пор не приведен к окончанию . Кто-то переписывает его теперь , после Надежды Николаевны ? Как бы то ни было , она не бедствовала . Того , что она зарабатывала перепиской , и денег , получаемых от меня за сеансы , ей хватало . Она жила в той же самой маленькой комнате , куда переехала , скрывшись от нас . Это была узенькая низкая комната , с одним окном , выходившим куда-то в стену ; кровать , комод , два стула и ломберный стол , служивший и для письма , и для чая , и для обеда , составляли все убранство . Когда приходили мы с Сенечкой , он отправлялся к хозяйке в кухню и выпрашивал себе табурет . Впрочем , эти посещения случались редко : неприветлива и мрачна была эта комната , с которой Надежда Николаевна ни за что не хотела расстаться . Большею частью мы собирались у нас с Семеном Ивановичем , где было и просторно и светло.Я ни разу не говорил с нею о том , что происходило в моей душе . Я был спокоен и счастлив настоящим ; я понимал , что неосторожное прикосновение к ее , быть может , незакрывшимся душевным ранам больно отзовется на ней . Я мог потерять ее навсегда , если бы теперь же стал настаивать на приведении в исполнение своей заветной мысли , своего желания и надежды . Может быть , я не мог бы держать себя так спокойно и сдерживаться так долго , если бы эта надежда не была так сильна . Я твердо верил , что пройдет еще полгода , год , даже два ( время не пугало меня ) , и она , успокоенная и выздоровевшая , увидит около себя твердую опору , на которую можно положиться , и сделается моею на всю жизнь . Я даже не надеялся , я прямо знал , что она будет моей женой.Не знаю , видел ли это Бессонов ... Он иногда приходил к нам , нарушая наше спокойствие и внося неловкость в наши разговоры . По-видимому , он был спокоен и хладнокровно смотрел на Надежду Николаевну . Она не заговаривала с ним , хотя отвечала ему на его вопросы и слушала его длинные разговоры о самых разнообразных предметах . Он был очень начитан и говорил хорошо . Отчего-то мне казалось , что он сделался таким словоохотливым и поучительным , чтобы скрывать от нас что-то прятавшееся за его гладкой речью и не дававшее ему покоя . После я узнал , что это было так , что своим внешним спокойствием он скрывал смертельную язву , убивавшую его , как тот святой французский священник , слывший неуязвимым и в битвах носивший красный плащ , чтобы не видно было крови , лившейся из его ран . Но когда я узнал это , уже было поздно.Зачем-то он опять перебрался к капитану . Один раз я был у него . Новая комната его , как и прежняя , была вся завалена книгами , газетами и бумагами , но мне показалось , что все это лежало в большом беспорядке и покрытое пылью , как будто давно уже никто не притрогивался к работе в этой комнате . Дома он держал себя иначе , чем у нас , в присутствии Надежды Николаевны ; говорил мало и мрачно шагал из угла в угол ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

папиросу . Я чувствовал , что я лишний , и решился больше не ходить к нему . Я спросил у него между прочим , не знает ли он чего-нибудь о капитане и правда ли , что капитан « боец Мехова и Опатова » .— Сочиняет , — сказал Бессонов . — Он и поляк-то не настоящий . Он перешел в православие когда-то очень давно , и я думаю , что он просто хочет импонировать молодым людям , когда открывает им свою мнимую тайну.Я ушел от Бессонова . Скоро два случая открыли мне глаза на его поведение.Во-первых , Соня прислала мне письмо с описанием разговора , происшедшего между нею и матерью Бессонова . Старушка иногда заходила к ней в институт в приемные часы , помня участие , которое всегда принимала в ней и в ее сыне Сонина мать . По словам сестры , на этот раз она пришла с взволнованным и таинственным видом и после нескольких неловких предисловий обнаружила , зачем именно явилась . Сергей Васильевич написал ей подробно обо всем происходившем у нас . Ему не хватало черной краски , чтобы представить положение дела в таком мрачном виде , как ему хотелось . Он не просил мать передать содержание письма Соне , но сама старушка , из чувства благодарности , решила пойти и рассказать все , с целью предупредить ее , чтобы она действовала , пока еще можно спасти меня . Она была очень удивлена , узнав , что сестре все уже известно . Она волновалась . Ей , старой женщине , стыдно было говорить молодой девушке , да еще институтке , о подобных вещах ; но что же делать ? Нужно спасти несчастного Андрюшу во что бы то ни стало . На месте Сони она вышла бы из института и сейчас же поехала бы в Петербург , чтобы открыть мне глаза. « Сергей Васильевич , — писала Соня , — играет во всей этой истории какую-то странную роль . Я не верю , чтобы он написал все это матери , не зная , что она наверное передаст все мне , и , скажу больше , не желая , чтобы она передала.Я приеду к тебе в Петербург , но только после экзаменов . Если ты согласишься , мы проживем лето где-нибудь на даче , и я немного подготовлюсь , чтобы не было трудно на первых порах на курсах » .Это письмо расстроило меня , но полученное вслед за ним второе , длинное анонимное послание , переполнило чашу.В высокопарных , кудреватых выражениях неизвестный автор предостерегал меня против печальной судьбы всех молодых людей , слепо предающихся своим страстям и не разбирающих достоинств и недостатков существа , с которым намеревается вступить в союз , « узы какового легки и незаметны вначале , но впоследствии превращаются в тяжкую цепь , подобную той , какую влачат несчастные каторжники » . Так выражался неизвестный автор письма ... « Верьте благородному слову опытного старца , господин Лопатин , что неравенство в браке есть вещь весьма ужасная . Вещь эта лишила мир многих великих талантов ; прошу то помнить , господин Лопатин » . Затем следовал целый обвинительный акт против « Надежды » , душа которой называлась даже « добычею пекла » ( тут я уже решительно узнал руку капитана ) . Она обвинялась в долгой развратной жизни ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

могла бы выйти , если бы захотела , « ибо имеет родственников своей фамилии , хотя весьма удаленных , которые — я уверен в том — извлекли бы падшую из ее социального положения , но , по натуральной склонности сей особы к разврату , она предпочитала погрязать в болоте , из которого вы тщетно имеете намерение спасти ее , причем , без сомнения , погубите и жизнь свою и чудный ваш талант » . Она обвинялась в убийстве человека , « и также весьма порядочного господина , не отличавшегося талантами , подобно вам , но прекрасного человека , получавшего на службе пятьдесят рублей в месяц и имевшего в виду увеличить свое содержание , которое было бы весьма достаточно для жизни их обоих , ибо на что же могло рассчитывать подобное существо , как эта презренная , которая , однако , по склонности своей , предпочла отказать этому молодому человеку , господину Никитину , в браке , лишь бы продолжать гнусную жизнь свою ? .. » Письмо было очень длинное ; я не дочитал и бросил его в топившуюся печку . Участие Бессонова в этом деле для меня показалось несомненным . С какой стати капитану заботиться о спасении моей души ? Вся кровь бросилась мне в голову , и первым моим движением было бежать к Бессонову . Я не знаю , что бы я с ним сделал . О капитане я не думал : этот ренегат , скрывающий свое ренегатство , был уговорен , подпоен , может быть чем-нибудь запуган . Я схватил шляпу и был уже у дверей , когда опомнился . Лучше было прежде успокоиться и потом уже решить , что делать.Я утвердился в этом решении и , в ожидании Надежды Николаевны , попробовал писать кое-какие аксессуары картины , думая успокоиться в работе ; но кисть прыгала по холсту , и глаза не видели красок . Я оделся , чтобы выйти и освежиться на воздухе ; отворив дверь , я увидел , что перед ней стоит Надежда Николаевна , бледная , задыхающаяся , с выражением ужаса в широко раскрытых глазах.Из дневника Бессонова . Тоска ! Тоска эта преследует меня , где бы я ни был , что бы я ни делал , чтобы забыть , утолить ее чем-нибудь . Глаза мои наконец открылись ; с тех пор как я ничего не записываю в этот дневник , прошел месяц , и в этот месяц решилось все . Куда девалось это хваленое философское спокойствие ? Где мои бессонные ночи , проводимые за работой ? Я , тот самый я , который гордился тем , что имею характер в наше бесхарактерное время , смят и уничтожен налетевшей бурей ... Какой бурей ? Разве это буря ? Я презираю себя , презираю за свою прежнюю гордость , которая не помешала мне склониться перед пустой страстью ; презираю за то , что позволил этому дьяволу в образе женщины овладеть своей душой . Да , если бы во мне жила вера в сверхъестественное , я не мог бы иначе объяснить случившееся , как наваждением.Перечитал написанные строчки ... Что за унизительные , жалкие жалобы ! О , где ты , моя гордость , где сила воли , дававшая мне возможность переламывать себя и жить не так , как живется , а как я хотел жить ? Я унизился до мелочной интриги : написал письмо матери , и она , без сомнения ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

все , что я хотел , его сестре , и из этого ничего не вышло ; в нетерпении я заставил старого дурака написать безграмотное письмо Лопатину — и из этого ничего не выйдет , я знаю это . Он бросит письмо в огонь , или , еще хуже , он покажет его ей , своей любовнице , и они вместе будут читать его , потешаться над безграмотными излияниями капитанской души и будут издеваться надо мной , потому что поймут , что некому было , кроме меня , толкнуть капитана на эту пошлость.Его любовнице ! Так ли это ? Слово сорвалось у меня с пера , но я до сих пор не знаю , правда ли это ? А если это не так ? Если для меня есть еще надежда ? Что заставляет меня думать , что он полюбил ее , кроме смутных подозрений , возбужденных безумной ревностью ? Три года тому назад все было возможно и легко . Я лгал в этом самом дневнике , когда писал , что отказался от нее , потому что увидел невозможность спасти . Если не лгал , то обманывал себя . Ее легко было спасти : нужно было только наклониться и поднять ее . Я не захотел наклониться . Я понял это только теперь , когда мое сердце болит любовью к ней . Любовью ! Нет , это не любовь , это страсть безумная , это пожар , в котором я весь горю . Чем потушить его ? Я пойду к ней и поговорю с нею . Я соберу все свои силы и буду говорить спокойно . Пусть она выбирает между мною и им . Я скажу только правду , скажу , что ей нельзя рассчитывать на этого впечатлительного человека , который сегодня думает о ней , а завтра его поглотит что-нибудь другое и она будет забыта . Иду ! Так или иначе , а это нужно кончить . Я слишком измучен и больше не могу ... В тот же день.Я был у нее . Сейчас иду к нему.Это последние строки , которые будут написаны в этом дневнике . Ничто не может удержать меня . Нет у меня власти над собою ... Записки Лопатина . Зачем тянуть дальше ? Не лучше ли кончить свои воспоминания на этих строках ? Нет , я напишу до конца . Все равно : если я и брошу перо и эту тетрадь , этот ужасный день будет переживаться мною в тысячный раз ; в тысячный раз я испытаю ужас , и мучения совести , и муки потери ; в тысячный раз сцена , о которой я сейчас буду писать , пройдет перед моими глазами во всех своих подробностях , и каждая из этих подробностей ляжет на сердце новым страшным ударом . Буду продолжать и доведу до конца.Я привел Надежду Николаевну в комнату ; она едва стояла на ногах и дрожала , как в лихорадке . Она смотрела на меня все тем же испуганным взглядом и в первую минуту не могла сказать слова . Я усадил ее и дал ей воды.— Андрей Николаевич , берегитесь . Заприте дверь ... не впускайте никого . Он придет сейчас.— Кто , Бессонов ? — Заприте дверь , — шептала она.Гнев овладел мною . Ему мало безыменных писем ; он дошел до насилия.— Что он сделал с вами ? Где вы его видели ? Успокойтесь . Выпейте еще воды и расскажите . Где вы его видели ? — Он был у меня ... — В первый раз ? — Нет , не в первый . Он был еще два раза . Я не хотела говорить вам , чтобы не рассердить вас .

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

, что мне тяжело видеть его . Он молча ушел и не был недели три . Сегодня он пришел рано и ждал , пока я оденусь.Она замолчала : ей было трудно продолжать.— Что ж дальше ? — Я никогда не видела его таким . Он говорил сначала спокойно . Он говорил о вас . Он не говорил о вас ничего дурного ; сказал только , что вы человек впечатлительный и увлекающийся и что я не могу надеяться на вас . Он просто сказал , что вы меня бросите , потому что вам скоро надоест возиться со мной ... Она замолчала и расплакалась . О , никогда такая любовь и жалость не овладевали мной ! Я взял ее холодные руки и целовал их . Я был безумно счастлив ; слова без удержу полились из уст моих . Я сказал , что я люблю ее на всю жизнь , что она должна быть моей женой , что она видит и знает , что Бессонов не прав . Я сказал ей тысячу нелепых слов , счастливых слов , по большей части не имевших никакого внешнего смысла , но она поняла их . Я видел ее милое лицо , озаренное счастьем , на моей груди , это было совсем новое , немного чужое лицо , не то лицо с тайным мученьем в чертах , которое я привык видеть.Она улыбалась , и плакала , и целовала мои руки , и прижималась ко мне . И в ту минуту во всем мире не было ничего , кроме нас двоих . Она говорила что-то о своем счастии и о том , что она полюбила меня с первых же дней нашего знакомства и убегала от меня , испугавшись этой любви ; что она не стоит меня , что ей страшно связать мою судьбу со своей ; и снова обнимала меня и снова плакала счастливыми слезами . Наконец она опомнилась.— А Бессонов ? — вдруг сказала она.— Пусть приходит Бессонов , — ответил я . — Какое нам с вами дело до Бессонова.— Постойте , я кончу , что начала говорить о нем . Да , он говорил о вас . Потом о себе . Он сказал , что он гораздо более надежная опора , чем вы . Он напомнил мне , что три года тому назад я любила его и пошла бы за ним . И когда я сказала , что он обманывает сам себя , вся его гордость вспыхнула , и он до такой степени вышел из себя , что бросился на меня ... Постойте , — сказала Надежда Николаевна , схватив меня за руку , когда увидела , что я вскочил на ноги , — он не тронул меня ... Мне жалко его , Андрей Николаевич ... он у меня в ногах валялся , этот самолюбивый человек ! Если бы вы видели это ! — Что же вы сказали ему ? — Что же было говорить ? Я молчала . Я сказала только , что не люблю его . И когда он спросил — не потому ли , что люблю вас , я сказала ему правду ... Тогда с ним случилось что-то такое страшное , что я не могу понять . Он кинулся на меня , обнял меня , прошептал мне : « прощай , прощай ! » — и пошел к двери . Никогда я не видела такого ужасного лица . Я упала на стул почти без сил . У двери он обернулся и странно так засмеялся и говорит : « Впрочем , я еще увижусь с тобой и с ним » . И лицо его было так ужасно ... Она вдруг перестала говорить и страшно побледнела , устремив глаза ко входу в мастерскую . Я обернулся . В дверях стоял Бессонов.— Не ждали ? — сказал он , заикаясь .

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

лестницы.Я вскочил на ноги и стал против него . И мы стояли так долго , меряя друг друга глазами . Он был действительно способен навести ужас . Бледный , с красными , воспаленными глазами , с ненавистью устремленными на меня , он ничего не говорил ; его тонкие губы только шептали что-то , дрожа . Мне вдруг стало жаль его.— Сергей Васильевич , зачем вы пришли ? Если вы хотите говорить со мной , подите и успокойтесь.— Я спокоен , Лопатин ... Я болен , но спокоен . Я уже решил все , и мне не от чего волноваться.— Зачем же вы пришли ? — Затем , чтобы сказать вам несколько слов . Вы думаете быть счастливым с ней ? — он указал рукою на Надежду Николаевну . — Вы не будете счастливы ! Я не позволю вам этого.— Уйдите отсюда , — сказал я , делая страшные усилия , чтобы говорить спокойно . — Подите отдохните . Вы сами сказали , что больны.— Это мое дело . Вы слушайте , что я вам скажу . Я ошибся ... Я виноват . Я люблю ее . Отдайте ее мне. « Он сошел с ума ! » — мелькнуло у меня в голове.— Я не могу жить без нее , — продолжал он глухим и хриплым голосом . — Я не выпущу вас , пока вы не скажете мне « да ! » — Сергей Васильевич ! — И вы скажете мне это « да » , или ... Я взял его за плечи и повернул к двери , он шел послушно . Но , подойдя к двери , вместо того чтобы взяться за ручку , он повернул ключ , сильным движением оттолкнул меня и стал в угрожающую позу . Надежда Николаевна вскрикнула.Я увидел , как он переложил ключ в левую руку , а правую опустил в карман . Когда он вынул ее , в ней блестел предмет , которому я тогда не успел дать названия . Но вид этого предмета ужаснул меня . Не помня себя , я схватил стоявшее в углу копье , и когда он направил револьвер на Надежду Николаевну , я с диким воплем кинулся на него . Все покатилось куда-то с страшным грохотом . Тогда началась казнь.Я не знаю , сколько времени я лежал без сознания . Когда я очнулся , я не помнил ничего . То , что я лежал на полу , то , что я видел сквозь какой-то странный сизый туман потолок , то , что я чувствовал , что в груди у меня есть что-то , мешающее мне двинуться и сказать слово , — все это не удивило меня . Казалось , что все это так и нужно для какого-то дела , которое нужно сделать и которого я никак не мог вспомнить.Картина ! Да . Шарлотта Корде и Илья Муромец ... Он сидит и читает , а она переворачивает ему листы и дико смеется ... Какие пустяки ! Это не то ; это не тот вопрос , о котором говорит Гельфрейх.Я делаю движение и чувствую , что мне очень больно . Конечно , это так нужно , иначе и нельзя.Тишина . Ожившая муха звенит в воздухе и потом бьется в стекло . Рамы еще не вынуты , но сквозь них доходит веселое дребезжание дрожек . Дымок расходится перед моими глазами , странный сизый дымок , и я ясно вижу на потолке грубую лепную розетку вокруг крюка . Я думаю , что это очень странный орнамент ; я никогда не замечал его прежде . И кто-то касается моей руки ; я повертываю голову и вижу чью-то руку , маленькую , нежную , белую , лежащую на полу . Я не могу достать ее ,

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

очень это жаль , потому что это рука Надежды Николаевны , которую я люблю больше всего на свете ... И вдруг яркий луч сознания озаряет меня , и я сразу припоминаю все , что случилось ... Он убил ее.Не может быть ! Не может быть ! Она жива . Она только ранена . Помогите ! Помогите ! Я кричу , но звука не слышно . Только какое-то клокотание в груди душит и давит меня , и розовая пена клубится на моих губах . Он убил и меня.Собрав силы , я приподнялся и увидел ее лицо . Глаза ее были закрыты , и она была неподвижна . Я чувствовал , как волосы шевелятся на моей голове . Я хотел бы лишиться сознания . Я упал к ней на грудь и покрывал поцелуями это лицо , полчаса тому назад полное жизни и счастья , доверчиво прижимавшееся к моей груди . Теперь оно было неподвижно и строго ; маленькая ранка над глазом уже не сочилась кровью . Она была мертва . Когда выломали дверь и Семен Иванович бросился ко мне , я почувствовал , что меня оставляют последние силы . Меня подняли и положили на диван . Я видел , как взяли и вынесли ее , я хотел крикнуть , просить , умолять , чтобы этого не делали , чтобы оставили ее здесь , подле меня . Но я не мог крикнуть ; я только беззвучно шептал , пока доктор осматривал мою простреленную навылет грудь.Вынесли и его . Он лежал с суровым и страшным лицом , залитым кровью , волной хлынувшей из смертельной раны на голове . Я кончаю . Что еще прибавлять ? Соня приехала сейчас же , вызванная телеграммой Семена Ивановича . Меня лечили долго и упорно и продолжают лечить . Соня и Гельфрейх уверены , что я останусь жив . Они хотят везти меня за границу и надеются на это путешествие как на каменную гору.Но я чувствую , что мне осталось уже немного дней . Рана моя закрылась , но грудь разрушается другой болезнью : я знаю , что у меня чахотка . И третья , еще более страшная болезнь помогает ей . Я ни на минуту не забываю Надежду Николаевну и Бессонова ; страшные подробности последнего дня вечно стоят перед моим душевным взором , и какой-то голос , не переставая , нашептывает мне на ухо о том , что я убил человека.Меня не судили . « Дело » прекращено : было признано , что я убил , защищаясь.Но для человеческой совести нет писаных законов , нет учения о невменяемости , и я несу за свое преступление казнь . Мне недолго уже нести ее . Скоро господь простит меня , и мы встретимся все трое там , где наши страсти и страдания покажутся нам ничтожными и потонут в свете вечной любви .

raw_data/vsevolod_garshin_nadezhda_nikolaevna.txt

author_id_08

Как случилось , что я , почти два года ни о чем не думавшая , начала думать , — не могу понять . Не мог же , в самом деле , натолкнуть меня на эти думы тот господин . Потому что эти господа так часто встречаются , что я уже привыкла к их проповедям.Да , почти всякий из них , кроме совершенно привыкших или очень умных , непременно заговаривает об этих не нужных ни ему , ни даже мне вещах . Сперва спросит , как меня зовут , сколько мне лет , потом , большей частью с довольно печальным видом , начнет говорить о том , что « нельзя ли как-нибудь уйти от подобной жизни ? » Сначала меня мучили такие расспросы , но теперь я привыкла . Ко многому привыкаешь.Но вот уже две недели всякий раз , когда я невесела , то есть не пьяна ( потому что разве есть для меня возможность веселиться , не будучи пьяной ? ) , и когда я остаюсь совсем одна , я начинаю думать . И не хотела бы , да не могу : не отвязываются эти тяжелые думы ; одно средство забыть — уйти куда-нибудь , где много народа , где пьянствуют , безобразничают . Я начинаю также пить и безобразничать , мысли путаются , ничего не помнишь ... Тогда — легче . Отчего прежде этого не бывало , с самого того дня , как я махнула рукой на все ? Больше двух лет я живу здесь , в этой скверной комнате , все время провожу одинаково , также бываю в разных Эльдорадо и Пале-де-Кристаль , и все время если и не было весело , так хоть не думалось о том , что невесело ; а теперь вот — совсем , совсем другое.Как это скучно и глупо ! Ведь все равно не выберусь никуда , не выберусь просто потому , что сама не захочу . В жизнь эту я втянулась , путь свой знаю . Вон и в « Стрекозе » ( которую приносит мне один знакомый довольно часто и уж непременно , когда в ней появляется что-нибудь « пикантное » ) , и в « Стрекозе » я видела рисунок : посередине маленькая хорошенькая девочка с куклой , а около нее два ряда фигур . Вверх от девочки идут : маленькая гимназистка или пансионерка , потом скромная молодая девушка , мать семейства и , наконец , старушка , почтенная такая , а в другую сторону , внизу — девочка с коробком из магазина , потом я , я и еще я. Первая я — вот как теперь ; вторая — улицу метлой метет , а третья — та уж совсем отвратительная , гнусная старуха . Но только уж я не допущу себя до этого . Еще два-три года , если вынесу такую жизнь , а потом в Екатериновку . На это меня хватит , не испугаюсь.Какой странный , однако , этот художник ! Почему так-таки непременно , если пансионерка или гимназистка , так уже и скромная девица , почтенная мать и бабушка ? А я-то ? Слава богу , ведь и я могу блеснуть где-нибудь на Невском французским или немецким языком ! И рисовать цветы , я думаю , еще не забыла , и « Calipso ne pouvait se consoler du départ d'Ulysse » 1 помню . И Пушкина помню , и Лермонтова , и все , все : и экзамены , и то роковое , ужасное время , когда я осталась дурой , набитой дурой , одна у добрых родных , уверявших , что они « приютили сироту » , и пылкие пошлые речи того фата , и как я сдуру обрадовалась ,

raw_data/vsevolod_garshin_proisshestvie.txt

author_id_08

всю ложь и грязь там , в « чистом обществе » , откуда я попала сюда , где теперь одурманиваюсь водкой ... Да , теперь я стала пить даже и водку . « Horreur ! » 2 — закричала бы кузина Ольга Николаевна.Да и в самом деле , разве не horreur ? Но виновата ли я сама в этом деле ? Если бы мне , семнадцатилетней девчонке , с восьми лет сидевшей в четырех стенах и видевшей только таких же девочек , как и я сама , да еще разных маманов , попался не такой , как тот , с прическою а la Capoule , любезный мой друг , а другой , хороший человек , — то , пожалуй , тогда было бы и не то ... Глупая мысль ! Разве есть они , хорошие люди , разве я их видела и после и до моей катастрофы ? Должна ли я думать , что есть хорошие люди , когда из десятков , которых я знаю , нет ни одного , которого я могла бы не ненавидеть ? И могу ли я верить , что они есть , когда тут и мужья от молодых жен , и дети ( почти дети — четырнадцати — пятнадцати лет ) из « хороших семейств » , и старики , лысые , параличные , отжившие ? И , наконец , могу ли я не ненавидеть , не презирать , хотя я сама презираемое и презренное существо , когда я вижу среди них таких людей , как некоторый молодой немчик с вытравленным на руке , повыше локтя , вензелем ? Он сам объяснил мне , что это — имя его невесты . « Jetzt aber bist du , meine liebe , allerliebstes Liebchen » , 3 — сказал он , смотря на меня маслеными глазками , и вдобавок прочел стишки Гейне . И даже с гордостью объяснил мне , что Гейне — великий немецкий поэт , но что у них , у немцев , есть еще выше поэты , Гёте и Шиллер , и что только у гениального и великого немецкого народа могут рождаться такие поэты.Как мне хотелось вцепиться в его скверную смазливую белобрысую рожу ! Но вместо этого я залпом выпила стакан портвейна , которым он меня поил , и забыла все . Зачем мне думать о своем будущем , когда я и так знаю его очень хорошо ? Зачем мне думать и о прошедшем , когда там нет ничего , что могло бы заменить мою теперешнюю жизнь ? Да , это правда . Если бы мне предложили сегодня же вернуться туда , в изящную обстановку , к людям с изящными проборами , шиньонами и фразами , я не вернулась бы , а осталась бы умирать на своем посту.Да , и у меня свой пост ! И я тоже нужна , необходима . Недавно приходил ко мне один юноша , очень разговорчивый , и целую страницу прочитал мне наизусть из какой-то книги . « Это наш философ , наш русский философ » , — говорил он . Философ говорил что-то очень туманное и для меня лестное ; вроде того , что мы — « клапаны для общественных страстей ... » И слова гадкие , и философ , должно быть , скверный , а хуже всего был этот мальчишка , повторявший эти « клапаны » .Впрочем , недавно и мне пришла в голову та же мысль . Я была у мирового судьи , который приговорил меня к пятнадцати рублям штрафа за неприличное поведение в общественном месте.В ту самую минуту , когда он читал решение , причем все встали , я подумала вот что : « За что вся эта публика так презрительно смотрит на меня ? Пусть я исполняю грязное ,

raw_data/vsevolod_garshin_proisshestvie.txt

author_id_08

отвратительное дело , занимаю самую презренную должность ; но ведь это — должность ! Этот судья тоже занимает должность . И я думаю , что мы оба ... » Я ничего не думаю , я чувствую , что пью , что ничего не помню и путаюсь . В моей голове все перемешалось : и та скверная зала , где я сегодня вечером буду бесстыдно плясать , и Литовский замок , и эта скверная комната , в которой можно жить только пьяной . В висках у меня стучит , в ушах звон , в голове все куда-то скачет и несется , и я сама несусь куда-то . Мне хочется остановиться , удержаться за что-нибудь , хоть за соломинку , но у меня нет и соломинки.Лгу я , есть она у меня ! И даже не соломинка , а быть может , что-то понадежнее , но я сама до того опустилась , что не хочу протянуть руку , чтобы схватиться за опору . Кажется , это случилось в конце августа . Помню , тогда был такой славный осенний вечер . Я гуляла в Летнем саду и там познакомилась с этой « опорой » . Этот человек не представлял ничего особенного , кроме разве какой-то добродушной болтливости . Он рассказал мне чуть не о всех своих делах и знакомых . Ему было двадцать пять лет , звали его Иваном Ивановичем . Собою он был ни дурен , ни хорош . Он болтал со мною , как с каким-нибудь знакомым , рассказывал даже анекдоты о своем начальнике и объяснил мне , кто у них в департаменте на виду.Он ушел , и я забыла о нем . Через месяц он , однако , явился . И явился пасмурный , печальный , похудевший . Когда он вошел , я даже немного испугалась незнакомого , нахмуренного лица.— Вы меня помните ? В эту минуту я вспомнила его и сказала , что помню.Он покраснел.— Я потому думал , что вы не помните , что ведь много ... Разговор пресекся . Мы сидели на диване ; я в одном углу , он в другом , как будто в первый раз выехал с визитами , прямой , вытянутый , даже цилиндр в руках держал . Сидели мы довольно долго ; наконец он приподнялся и поклонился.— Так до свиданья-с , Надежда Николаевна , — произнес он со вздохом.— Как вы узнали мое имя ? — закричала я , вспыхнув . Мое ходячее имя было не Надежда Николаевна , а Евгения.Я крикнула на Ивана Ивановича так сердито , что он даже испугался.— Ведь я ничего дурного , Надежда Николаевна ... Я ни одному человеку ... А я знаком с Петром Васильевичем , участковым , так он мне рассказал о вас все , как было . Я хотел сказать вам : Евгения , да язык не послушался , и я ваше настоящее имя произнес.— Да вы скажите , зачем вы пришли ко мне ? Он молчал и печально смотрел мне в глаза.— Для чего ? — продолжала я , все разгорячаясь . — Какой интерес я представляю для вас ? Нет , вы лучше не ходите ко мне ; знакомства я с вами вести не буду , потому что у меня нет знакомых . Я знаю , зачем вы пришли ко мне ! Вас заинтересовал рассказ этого полицейского . Вы подумали : вот редкость — образованная девушка в какую жизнь попала ... Вы вздумали спасать меня ? Подите от меня , мне ничего не нужно ! Оставьте меня лучше издыхать одну , чем ... Тут я взглянула на его лицо и остановилась . Я видела ,

raw_data/vsevolod_garshin_proisshestvie.txt

author_id_08

словом . Он не говорил ничего , но один вид его заставил меня замолчать.— До свиданья , Надежда Николаевна , — сказал он . — Очень жалею , что огорчил вас . И себя тоже . До свиданья.Он протянул мне руку ( я не могла не дать ему своей ) и вышел медленными шагами . Я слышала , как он спускался по лестнице , и видела в окно , как он , согнув шею , перешел через двор какою-то медленною и качающеюся походкою . У ворот он оглянулся , посмотрел на мои окна и исчез.И вот этот-то человек может быть моей « опорой » . Стоит мне только заикнуться , и я сделаюсь законной женой . Законною женою бедного , но благородного человека , и даже сделаюсь бедною , но благородною родительницею , если только господь во гневе своем еще пошлет мне ребенка.Калипсо не могла утешиться после отъезда Улисса ( франц. ) .Ужас ! ( Франц . ) Но теперь , моя милая , ты мне всех милых милей ( нем . ) .Сегодня Евсей Евсеич говорит мне : — Вы послушайте меня , Иван Иваныч , что вам я , старик , скажу . Вы , батюшка , не дельно вести себя стали : смотрите , как бы до начальства не дошло ! Он еще долго говорил ( стараясь говорить о самой сути дела обиняками ) о службе , чинопочитании , о нашем генерале , обо мне и , наконец , начал добираться и до моего несчастия . Мы сидели в трактире , куда Надежда Николаевна часто заходит со своими знакомыми.Евсей Евсеич все давно заметил и давно уже вытянул от меня многие подробности . Не мог я удержать глупого языка , разболтал все , да притом еще чуть не разревелся.Евсей Евсеич рассердился.— Ах , вы , бабень , бабень , вы чувствительный ! Молодой человек , хороший чиновник , из-за дряни какую историю развел ! Да плюньте вы на нее ! Да что вам до нее за дело ? Добро бы девица благопристойная , а то , с позволенья сказать ... Евсей Евсеич даже плюнул.После этого случая он часто возвращался к предмету своих огорчений ( Евсей Евсеич искренне огорчается за меня ) , но уже не ругался , потому что заметил , что это мне неприятно . Впрочем , он мог сдерживать себя недолго и , хотя сначала старался заговаривать издалека , но в конце концов всегда приходил к одному заключению , что надо бросить , « наплевать » — и тому подобное.Я и сам сочувствую , строго говоря , тому , что он твердит мне каждый день . Сколько раз и я думал тоже , что нужно бросить и наплевать ! Да , сколько раз ! И столько же раз после таких мыслей выходил из дому , и ноги несли меня в ту улицу ... И вот она идет , нарумяненная , с насурмленными бровями , в бархатной шубке и щегольской котиковой шапочке — прямо на меня ; и я сворачиваю на другую сторону , чтобы она не заметила моих преследований . Она доходит до угла и поворачивает назад , нагло и гордо смотря на прохожих и иногда заговаривая с ними ; я слежу за нею с другой стороны улицы , стараясь не терять ее из вида , и безнадежно смотрю на ее маленькую фигурку , пока какой-нибудь ... мерзавец не подойдет к ней , не заговорит . Она отвечает ему , она поворачивается и идет с ним ... И я за ними .

raw_data/vsevolod_garshin_proisshestvie.txt

author_id_08

, мне не было бы больнее . Я иду , не слыша ничего и не видя ничего , кроме двух фигур ... Я не смотрю себе под ноги и около себя и иду , выпуча глаза , натыкаясь на прохожих , получая замечания , ругательства и толчки . Один раз я опрокинул ребенка ... Они поворачивают направо и налево , входят в калитку : сначала она , потом он : почти всегда из какой-то странной вежливости он дает ей дорогу . Потом и я вхожу . Против двух окон , хорошо мне знакомых , стоит сарай с сеновалом ; на сеновал ведет легкая железная лесенка , кончающаяся площадкою без перил . И сижу я на этой площадке и смотрю на спущенные белые занавески ... Сегодня я тоже стоял на своем странном посту , хотя на дворе порядочный мороз . Озяб я ужасно , ног не слышал под собою , а все-таки стоял . Пар шел от моего лица , усы и борода обмерзли , ноги начали цепенеть . По двору ходили люди , но не замечали меня и , громко разговаривая , проходили мимо . С улицы доносилась пьяная песня ( веселая эта улица ! ) , какая-то перебранка , стук скребков о панель , которую чистили дворники . Все эти звуки шумели в моих ушах , но я не обращал на них внимания , как и на мороз , щипавший лицо , и на озябшие ноги . Все это : и звуки , и ноги , и мороз — было как будто далеко-далеко от меня . Ноги ныли сильно , но внутри меня что-то ныло еще сильнее . У меня нет сил пойти к ней . Знает ли она , что есть человек , который счел бы за счастье сидеть с нею в одной комнате и , не касаясь даже руки ее , только смотреть ей в глаза ? Что есть человек , который кинется в огонь , если это поможет ей выйти из ада , если бы она захотела выйти ? Но она не хочет ... И я до сих пор не знаю , почему она не хочет . Ведь я не могу поверить , что она испорчена до мозга костей ; не могу я поверить этому , потому что знаю , что это не так , потому что знаю ее , потому что люблю , люблю ее ... Лакей подошел к Ивану Ивановичу , который положил локти на стол и на локти — лицо и изредка вздрагивал , и стал трогать его за плечо : — Господин Никитин ! Так нельзя-с ... При всех ... Хозяин забранит . Господин Никитин ! Здесь нельзя , чтоб этаким родом . Извольте вставать ! Иван Иваныч поднял голову и посмотрел на слугу . Он вовсе не был пьян , и слуга понял это , как только увидел его печальное лицо.— Это , Семен , ничего . Это так . Ты вот дай мне графинчик очищенной.— С чем прикажете ? — С чем ? С рюмкой . И побольше , чтобы не графинчик , а графин . Вот тебе , получи за все и еще возьми два двугривенных . Через час отправишь меня домой на извозчике . Ты ведь знаешь , где я живу ? — Знаю-с ... Только , сударь , как оно это ? .. Он , очевидно , недоумевал : подобный случай представился ему в первый раз за все время его долголетней практики.— Нет , постой , я лучше сам.Иван Иваныч вышел в переднюю , оделся и , выйдя на улицу , завернул в торговое заведение , на низком окне которого ярко блестели освещенные газом разноцветные ярлыки бутылок , аккуратно и со вкусом уложенных в подстилку из мха . Через минуту он вышел ,

raw_data/vsevolod_garshin_proisshestvie.txt

author_id_08

две бутылки , дошел до своей квартиры , которую нанимал в меблированных комнатах Цукерберг , и запер за собой дверь на ключ.Я опять забылась и опять проснулась . Три недели ежедневного шатанья ! Как я только выношу это ! Сегодня у меня болит голова , кости , все тело . Тоска , скука , бесцельные и мучительные рассуждения . Хоть бы пришел кто-нибудь ! Как будто в ответ на ее мысль , в передней зазвенел звонок . « Дома Евгения ? » — « Дома , пожалуйте » , — ответил голос кухарки . Неровные , торопливые шаги простучали по коридору , дверь распахнулась , и в ней появился Иван Иваныч.Он вовсе не был похож на того робкого и застенчивого человека , который приходил сюда же два месяца назад . Шляпа набекрень , цветной галстук , уверенный , дерзкий взгляд . И при этом шатающаяся походка и сильный винный запах.Надежда Николаевна вскочила с места.— Здравствуй ! — начал он . — Я к тебе пришел.И он сел на стул у двери , не сняв шляпы и развалясь . Она молчала , молчал и он . Если бы он не был пьян , она бы нашла , что сказать , но теперь она потерялась . Пока она думала , что ей делать , он опять заговорил.— Ннда ! Вот я и пришел ... Имею прраво ! — вдруг бешено закричал он и вытянулся во весь рост.Шляпа упала с его головы , черные волосы в беспорядке падали на лицо , глаза сверкали . Вся его фигура выражала такое бешенство , что Надежда Николаевна испугалась на минуту.Она попробовала говорить с ним ласково : — Слушайте , Иван Иваныч , я очень буду рада вашему приходу , только идите теперь домой . Вы выпили лишнее . Будьте так добры , голубчик , идите домой . Приходите , когда будете здоровы.— Струсила ! — пробормотал будто про себя Иван Иваныч , опять усаживаясь на стул . — Укротилась ! Да за что ты меня гонишь ? — опять отчаянно завопил он . — За что ? Пить-то ведь я из-за тебя начал , ведь трезвый был ! Чем ты тянешь меня к себе , скажи ты мне ? Он плакал . Пьяные слезы душили его , текли по лицу и попадали в рот , искривленный рыданиями . Он едва мог говорить.— Ведь другая за счастье бы сочла избавиться от этого ада . Работал бы я как вол . Жила бы ты беззаботно , спокойная , честная . Говори , чем я заслужил от тебя ненависть ? Надежда Николаевна молчала.— Что ты молчишь ? — закричал он . — Говори ! Говори , что хочешь , только скажи что-нибудь . Пьян я — это верно ... Не пьяный не пришел бы сюда . Знаешь ты , как я боюсь тебя , когда я в здравом уме ? Ведь ты меня в узелок связать можешь . Скажешь : украдь — украду . Скажешь : убей — убью . Знаешь ли ты это ? Наверно , знаешь . Ты умная , ты все видишь . Если не знаешь ... Надя , родная моя , пожалей меня ! И он на коленях ползал перед нею по полу . А она неподвижно стояла у стены , облокотясь на нее закинутою головою и заложив руки за спину . Ее взор был устремлен на какую-то одну точку пространства . Видела ли она что-нибудь , слышала ли что ? Что она чувствовала при виде этого человека , валявшегося у нее в ногах и просившего у нее любви ? Жалость , презрение ? Ей хотелось жалеть его ,

raw_data/vsevolod_garshin_proisshestvie.txt

author_id_08

, что не может жалеть . Он возбуждал в ней только отвращение . И мог ли возбуждать он иное чувство в этом жалком виде : пьяный , грязный , униженно молящий ? Он уже несколько дней как бросил ходить на службу . Пил каждый день . Найдя утешение в вине , он стал меньше следить за своею страстью и все сидел дома и пил , собираясь с силами , чтобы пойти к ней и сказать все . Что он должен был сказать ей , он и сам не знал . « Скажу все , открою душу » , — вот что мелькало в его пьяной голове . Наконец он решился , пришел , начал говорить . Даже сквозь туман похмелья он сознавал , что говорит и делает вещи , вовсе не возбуждающие к нему любви , и все-таки говорил , чувствуя , что с каждым словом все ниже и ниже куда-то падает , все туже и туже затягивая петлю на своей шее.Он говорил еще долго и бессвязно . Речь становилась все медленнее и медленнее , и наконец его опьяневшие , опухшие веки сомкнулись , и , откинув голову назад на спинку стула , он заснул.Надежда Николаевна стояла в прежней позе , бесцельно глядя куда-то в потолок и барабаня пальцами по обоям стены. « Жалко мне его ? Нет , не жалко . Что я могу сделать для него ? Выйти за него замуж ? Да разве я смею ? И разве же это не будет такою же продажею ? Господи , да нет , это еще хуже ! » Она не знала , почему хуже , но чувствовала это. « Теперь я по крайней мере откровенна . Меня всякий может ударить . Разве я мало терплю оскорблений ? А тогда ! Чем я буду лучше ? Разве не будет тот же разврат , только не откровенный ? Вот он сидит сонный , и голова отвалилась назад . Рот раскрыт , лицо бледное , как у мертвого . Платье на нем выпачканное : должно быть , валялся где-нибудь ... Как он тяжело дышит ... Иногда даже хрипит ... Да , но ведь это пройдет , и он опять будет приличным , скромным . Нет , тут не то ! А мне кажется , что этот человек , если я дам ему над собою верх , замучает меня одним воспоминанием ... И я не вынесу . Нет , пусть я останусь тем , что есть ... Да ведь и недолго уж оставаться » .Она набросила себе на плечи накидку и вышла из комнаты , хлопнув дверью . Иван Иваныч проснулся от стука , посмотрел вокруг себя бессмысленными глазами и , найдя , что на стуле спать неудобно , с трудом добрался до постели , повалился на нее и заснул мертвым сном . Он проснулся с головной болью , но трезвый , уже поздно вечером и , увидя , где он находится , тотчас же убежал . Я вышла из дому , сама не зная , куда пойду . Погода была скверная , день пасмурный , темный ; мокрый снег падал на лицо и руки . Гораздо лучше было бы сидеть дома ; но можно ли мне теперь сидеть там ? Он совсем погибает . Что мне делать , чтобы поддержать его ? Могу ли я изменить свои отношения к нему ? Ах , все в моей душе , вся моя внутренность горит . Я не знаю сама , почему я не хочу воспользоваться случаем бросить эту ужасную жизнь , освободиться от кошмара . Если бы я вышла за него ? Новая жизнь , новые надежды ... Разве то чувство жалости , которое я все-таки чувствую к нему , не может перейти в любовь ? Ах , нет !

raw_data/vsevolod_garshin_proisshestvie.txt

author_id_08

он готов лизать мои руки , а тогда ... тогда он придавит меня ногою и скажет : « А ! ты еще сопротивлялась , презренная тварь ! Презирала меня ! » Скажет ли он это ? Я думаю , что скажет.Есть у меня одно средство спастись , избавиться — отличное , на которое я уже давно решилась и к которому , наверно , в конце концов прибегну , но мне кажется , что теперь еще рано . Слишком я молода , слишком много чувствую в себе жизни . Жить хочется . Хочется дышать , чувствовать , слышать , видеть ; хочется иметь возможность хоть изредка взглянуть на небо , на Неву.Вот и набережная . Громадные здания с одной стороны , а с другой — почерневшая Нева . Скоро тронется лед , река будет голубая . Парк на той стороне зазеленеет . Острова также покроются зеленью . Хоть и петербургская , а все-таки весна.И вдруг вспомнилась мне моя последняя счастливая весна . Была тогда я девочкой семи лет , жила у отца и матери в деревне , в степи . За мною присматривали мало , и я бегала , где хотела и сколько хотела . Помню , как в начале марта у нас по степным оврагам побежали , зашумели реки талой воды , как потемнела степь , какой удивительный стал воздух , такой сырой и отрадный . Обнажились сперва вершины бугров , зазеленела на них травка . Потом и вся степь зазеленела , хоть в оврагах еще лежал умиравший снег . Быстро , в несколько дней , точно из-под земли , совсем готовые , выскочили , выросли кустики пионов , и на них пышные ярко-пурпуровые цветы . Жаворонки начали петь ... Господи , что я сделала такого , что еще при жизни меня следовало бросить в ад ? Разве не хуже всякого ада то , что я переживаю ? Каменный спуск ведет прямо к проруби . Что-то потянуло меня спуститься и посмотреть на воду . Но ведь еще рано ? Конечно , рано . Я подожду еще.А все-таки хорошо было бы стать на этот скользкий , мокрый край проруби . Так сама бы скользнула . Только холодно ... Одна секунда — и поплывешь под льдом вниз по реке , будешь безумно биться об лед руками , ногами , головою , лицом . Интересно знать , просвечивает ли туда дневной свет ? Я стояла над прорубью неподвижно и долго и уже дошла до того состояния , когда человек ни о чем не думает . Я давно промочила себе ноги , а не двигалась с места . Ветер был не холодный , но пронизывал меня насквозь , так что я вся дрожала , а все-таки стояла . И не знаю , сколько бы времени продолжалось это оцепенение , если бы с набережной кто-то не закричал мне : — Эй , мадам ! Сударыня ! Я не обертывалась.— Сударыня , пожалуйте на панель ! Кто-то сзади меня начал спускаться по лестнице . Кроме шарканья ног по посыпанным песком ступеням , я слышала еще какой-то тупой стук . Я обернулась : спускался городовой , стучала его шашка . Увидев мое лицо , он вдруг изменил чинное выражение своей физиономии на грубое и дерзкое , подошел ко мне и дернул за плечо : — Убирайся вон отсюда , дрянь ты этакая . Шляетесь везде ! Сунешься сдуру в прорубь , потом отвечай за вас , за шельмов ! Он узнал по моему лицу , кто я.Все то же и то же ...

raw_data/vsevolod_garshin_proisshestvie.txt

author_id_08

остаться одной , чтобы не схватила за душу тоска . Что сделать с собою , чтобы забыть ? Аннушка принесла мне письмо . Откуда оно ? Я так давно не получала ни от кого писем. « Милостивая государыня , Надежда Николаевна ! Хотя я очень хорошо понял , что для вас не составляю ничего , но все-таки полагаю , что вы добрая девушка и не захотите обидеть меня . В первый и последний в жизни раз я прошу вас быть у меня , так как сегодня мои именины . Родных и знакомых у меня нет . Умоляю вас , приходите . Даю вам слово , что я ничего не скажу вам обидного или неприятного . Пожалейте преданного вамP . S. О своем недавнем поведении в квартире вашей не могу вспомнить без стыда . Будьте же у меня сегодня в 6 часов . Прилагаю адрес . И. Н. » Что это значит ? Он решился написать ко мне . Тут что-нибудь не совсем просто . Что он хочет сделать со мною ? Идти или нет ? Странно рассуждать — идти или не идти ? Если он хочет заманить меня в западню , то или для того , чтобы убить , или ... но если и убьет , все же развязка.Пойду.Я оденусь попроще и поскромнее , смою с лица румяна и белила . Ему все-таки будет приятнее . Причешу попроще голову . Как мало у меня осталось волос ! Я причесалась , надела черное шерстяное платье , черный шарфик , белый воротничок и рукавчики и подошла к зеркалу взглянуть на себя.Я чуть не заплакала , увидя в нем женщину , совсем не похожую на ту Евгению , которая так « хорошо » пляшет скверные танцы в разных притонах . Я увидела вовсе не нахальную , нарумяненную кокотку , с улыбающимся лицом , с ухарски взбитым шиньоном , с наведенными ресницами . Эта забитая и страдающая женщина , бледная , тоскливо смотрящая большими черными глазами с темными кругами вокруг , — что-то совсем новое , вовсе не я. А может быть , это-то и есть я ? А вот та Евгения , которую все видят и знают , та — что-то чужое , насевшее на меня , давящее меня , убивающее.И я действительно заплакала и плакала долго и сильно . От слез легче становится , как твердили мне с самого детства ; только , должно быть , это справедливо не для всех . Не легче мне стало , а еще хуже . Каждое рыданье болью отзывалось , каждая слеза горька . Тех , кому есть еще какая-нибудь надежда на исцеление и мир , тех слезы , быть может , и облегчают . А где она у меня ? Я вытерла слезы и отправилась . Я без труда нашла номера мадам Цукерберг , и чухонка-горничная показала мне дверь к Ивану Иванычу.— Можно войти ? В комнате раздался стук быстро задвигаемого ящика , — Войдите ! — быстро закричал Иван Иваныч.Я вошла . Он сидел у письменного стола и заклеивал какой-то конверт . Мне он даже как будто и не обрадовался.— Здравствуйте , Иван Иваныч , — сказала я.— Здравствуйте , Надежда Николаевна , — ответил он , вставая и протягивая мне руку.Что-то нежное мелькнуло у него на лице , когда я протянула ему свою , но тотчас же и исчезло . Он был серьезен и даже суров.— Благодарю вас , что пришли.— Зачем вы звали меня ? — спросила я.— Боже мой , неужели вы не знаете , что значит для меня видеть вас ! Впрочем ,

raw_data/vsevolod_garshin_proisshestvie.txt

author_id_08

этот разговор для вас неприятен ... Мы сидели и молчали . Чухонка принесла самовар . Иван Иваныч подал мне чай и сахар . Потом поставил на стол варенье , печенье , конфеты , полбутылки сладкого вина.— Вы извините меня за угощение , Надежда Николаевна . Вам , быть может , неприятно , но не сердитесь . Будьте добры , заварите чай , налейте . Кушайте : вот конфеты , вино.Я стала хозяйничать , а он сел против меня так , что его лицо оставалось в тени , и принялся рассматривать меня . Я чувствовала на себе его постоянный и пристальный взгляд и чувствовала , что краснею.Я на минуту подняла глаза , но сейчас же опять опустила , потому что он продолжал серьезно смотреть мне прямо в лицо . Что это значит ? Неужели эта обстановка , скромное , черное платье , отсутствие нахальных лиц , пошлых речей подействовали на меня так сильно , что я опять превратилась в скромную и конфузливую девочку , какой была два года тому назад ? Мне стало досадно.— Скажите , пожалуйста , что вы выпучили на меня глаза ? .. — выговорила я с усилием , но бойко.Иван Иваныч вскочил и заходил по комнате.— Надежда Николаевна ! Не говорите так грубо . Побудьте хоть час такою , как вы сюда пришли.— Но я не понимаю , зачем вы меня позвали . Неужели только за тем , чтобы молчать и смотреть на меня ? — Да , Надежда Николаевна , только за этим . Вам ведь это особого огорчения не сделает , а мне утешение — в последний раз на вас посмотреть . Вы были так добры , что пришли , и в этом платье , такою , как теперь . Я этого не ждал и за это вам еще больше благодарен.— Но отчего же в последний раз , Иван Иваныч ? — Я ведь уезжаю.— Куда ? — Далеко , Надежда Николаевна . Я вовсе сегодня не именинник . Я так это , не знаю сам почему , написал . А мне просто хотелось еще раз на вас посмотреть . Хотел я сначала пойти и ждать , когда вы выйдете , да уж как-то решился просить вас к себе . И вы были так добры , что пришли . Дай вам бог за это всего хорошего.— Мало хорошего впереди , Иван Иваныч.— Да , для вас мало хорошего . Впрочем , ведь вы сами знаете лучше меня , что для вас впереди ... — Голос Ивана Иваныча задрожал . — Мне лучше , — прибавил он , — потому что я уеду.И его голос задрожал еще более.Мне стало невыразимо жалко его . Справедливо ли все то дурное , что я чувствовала против него ? За что я так грубо и резко оттолкнула его ? Но теперь уже поздно сожалеть.Я встала и начала одеваться . Иван Иваныч вскочил как ужаленный.— Вы уже уходите ? — взволнованным голосом спросил он.— Да , надо идти ... — Вам надо ... Опять туда ! Надежда Николаевна ! Да давайте я лучше убью вас сейчас ! Он говорил это шепотом , схватив меня за руку и смотря на меня большими , растерянными глазами.— Ведь лучше ? Скажите ! — Да ведь вам , Иван Иваныч , за это в Сибирь идти . Я вовсе не хочу этого.— В Сибирь ! .. Разве я оттого не могу убить вас , что Сибири боюсь ? Я не оттого ... Я не могу вас убить потому , что ... да как же я убью вас ? Да как же я убью тебя ? — задыхаясь , выговорил он . — Ведь я ...

raw_data/vsevolod_garshin_proisshestvie.txt

author_id_08

, поднял , как ребенка , на воздух , душа в объятиях и осыпая поцелуями мое лицо , губы , глаза , волосы . И так же внезапно , как внезапно это случилось , поставил меня на ноги и быстро заговорил : — Ну , идите , идите ... Простите меня , но ведь это в первый и последний раз . Не сердитесь на меня . Идите , Надежда Николаевна.— Я не сержусь , Иван Иваныч ... — Идите , идите ! Благодарю , что пришли.Он выпроводил меня и тотчас же заперся на ключ . Я стала спускаться с лестницы . Сердце ныло еще больше прежнего.Пусть он едет и забудет меня . Останусь доживать свой век . Довольно сентиментальничать . Пойду домой.Я прибавила шага и думала уже о том , какое платье надену и куда отправлюсь на сегодняшний вечер . Вот и кончен мой роман , маленькая задержка на скользком пути ! Теперь покачусь свободно , без задержек , все ниже и ниже. « Да ведь он теперь стреляется ! » — вдруг закричало что-то у меня внутри . Я остановилась как вкопанная ; в глазах у меня потемнело ; по спине побежали мурашки , дыхание захватило ... Да , он теперь убивает себя ! Он захлопнул ящик — это он револьвер рассматривал . Письмо писал ... В последний раз ... Бежать ! Быть может , еще успею . Господи , удержи его ! Господи , оставь его мне ! Смертельный , неиспытанный ужас охватил меня . Я бежала назад как безумная , налетая на прохожих . Не помню , как я взбежала по лестнице . Помню только глупое лицо чухонки , впустившей меня , помню длинный темный коридор со множеством дверей , помню , как я кинулась к его двери . И когда я схватилась за ее ручку , за дверью раздался выстрел . Отовсюду выскочили люди , бешено завертелись вокруг меня , вместе с коридором , дверьми , стенами ... И я упала ... и в моей голове тоже все завертелось и исчезло .

raw_data/vsevolod_garshin_proisshestvie.txt

author_id_08

Семен Иванов служил сторожем на железной дороге . От его будки до одной станции было двенадцать , до другой — десять верст . Верстах в четырех в прошлом году открыли большую прядильню ; из-за лесу ее высокая труба чернела , а ближе , кроме соседних будок , и жилья не было.Семен Иванов был человек больной и разбитый . Девять лет тому назад он побывал на войне : служил в денщиках у офицера и целый поход с ним сделал . Голодал он , и мерз , и на солнце жарился , и переходы делал по сорока и по пятидесяти верст в жару и в мороз ; случалось и под пулями бывать , да , слава богу , ни одна не задела . Стоял раз полк в первой линии ; целую неделю с турками перестрелка была : лежит наша цепь , а через лощинку — турецкая , и с утра до вечера постреливают . Семенов офицер тоже в цепи был ; каждый день три раза носил ему Семен из полковых кухонь , из оврага , самовар горячий и обед . Идет с самоваром по открытому месту , пули свистят , в камни щелкают ; страшно Семену , плачет , а сам идет . Господа офицеры очень довольны им были : всегда у них горячий чай был . Вернулся он из похода целый , только руки и ноги ломить стало . Немало горя пришлось ему с тех пор отведать . Пришел он домой — отец-старик помер ; сынишка был по четвертому году — тоже помер , горлом болел ; остался Семен с женой сам-друг . Не задалось им и хозяйство , да и трудно с пухлыми руками и ногами землю пахать . Пришлось им в своей деревне невтерпеж ; пошли на новые места счастья искать . Побывал Семен с женой и на Линии , и в Херсоне , и в Донщине ; нигде счастья не достали . Пошла жена в прислуги , а Семен по-прежнему все бродит . Пришлось ему раз по машине ехать ; на одной станции видит — начальник будто знакомый . Глядит на него Семен , и начальник тоже в Семеново лицо всматривается . Узнали друг друга : офицер своего полка оказался.— Ты Иванов ? — говорит.— Так точно , ваше благородие , я самый и есть.— Ты как сюда попал ? Рассказал ему Семен : так , мол , и так.— Куда ж теперь идешь ? — Не могу знать , ваше благородие.— Как так , дурак , не можешь знать ? — Так точно , ваше благородие , потому податься некуда . Работы какой , ваше благородие , искать надобно.Посмотрел на него начальник станции , подумал и говорит : — Вот что , брат , оставайся-ка ты покудова на станции . Ты , кажется , женат ? Где у тебя жена ? — Так точно , ваше благородие , женат ; жена в городе Курске , у купца в услужении находится.— Ну , так пиши жене , чтобы ехала . Билет даровой выхлопочу . Тут у нас дорожная будка очистится ; уж попрошу за тебя начальника дистанции.— Много благодарен , ваше благородие , — ответил Семен.Остался он на станции . Помогал у начальника на кухне , дрова рубил , двор , платформу мел . Через две недели приехала жена , и поехал Семен на ручной тележке в свою будку . Будка новая , теплая , дров сколько хочешь ; огород маленький от прежних сторожей остался , и земли с полдесятины пахотной по бокам полотна было . Обрадовался Семен ; стал думать , как свое хозяйство заведет , корову ,

raw_data/vsevolod_garshin_signal.txt

author_id_08

купит.Дали ему весь нужный припас : флаг зеленый , флаг красный , фонари , рожок , молот , ключ — гайки подвинчивать , лом , лопату , метел , болтов , костылей ; дали две книжечки с правилами и расписание поездов . Первое время Семен ночи не спал , все расписание твердил ; поезд еще через два часа пойдет , а он обойдет свой участок , сядет на лавочку у будки и все смотрит и слушает , не дрожат ли рельсы , не шумит ли поезд . Вытвердил он наизусть и правила ; хоть и плохо читал , по складам , а все-таки вытвердил.Дело было летом ; работа нетяжелая , снегу отгребать не надо , да и поезды на той дороге редко . Обойдет Семен свою версту два раза в сутки , кое-где гайки попробует подвинтить , щебенку подровняет , водяные трубы посмотрит и идет домой хозяйство свое устраивать . В хозяйстве только у него помеха была : что ни задумает сделать , обо всем дорожного мастера проси , а тот начальнику станции доложит ; пока просьба вернется , время и ушло . Стали Семен с женою даже скучать.Прошло времени месяца два ; стал Семен с соседями-сторожами знакомиться . Один был старик древний ; все сменить его собирались : едва из будки выбирался . Жена за него и обход делала . Другой будочник , что поближе к станции , был человек молодой , из себя худой и жилистый . Встретились они с Семеном в первый раз на полотне , посередине между будками , на обходе ; Семен шапку снял , поклонился.— Доброго , — говорит , — здоровья , сосед.Сосед поглядел на него сбоку.— Здравствуй , — говорит.Повернулся и пошел прочь . Бабы после между собою встретились . Поздоровалась Семенова Арина с соседкой ; та тоже разговаривать много не стала , ушла . Увидел раз ее Семен.— Что это , — говорит , — у тебя , молодица , муж неразговорчивый ? Помолчала баба , потом говорит : — Да о чем ему с тобой разговаривать ? У всякого свое ... Иди себе с богом.Однако прошло еще времени с месяц , познакомились . Сойдутся Семен с Василием ла полотне , сядут на край , трубочки покуривают и рассказывают про свое житье-бытье . Василий все больше помалчивал , а Семен и про деревню свою и про поход рассказывал.— Немало , — говорит , — я горя на своем веку принял , а веку моего не бог весть сколько . Не дал бог счастья . Уж кому какую талан-судьбу господь даст , так уж и есть . Так-то , братец , Василий Степаныч.А Василий Степаныч трубку об рельс выколотил , встал и говорит : — Не талан-судьба нам с тобою век заедает , а люди . Нету на свете зверя хищнее и злее человека . Волк волка не ест , а человек человека живьем съедает.— Ну , брат , волк волка ест , это ты не говори.— К слову пришлось , и сказал . Все-таки нету твари жесточе . Не людская бы злость да жадность — жить бы можно было . Всякий тебя за живое ухватить норовит , да кус откусить , да слопать.Задумался Семен.— Не знаю , — говорит , — брат . Может , оно так , а коли и так , так уж есть на то от бога положение.— А коли так , — говорит Василий , — так нечего нам с тобой и разговаривать . Коли всякую скверность на бога взваливать ,

raw_data/vsevolod_garshin_signal.txt

author_id_08

, так это , брат , не человеком быть , а скотом . Вот тебе мой сказ.Повернулся и пошел , не простившись . Встал и Семен.— Сосед , — кричит , — за что же ругаешься ? Не обернулся сосед , пошел . Долго смотрел на него Семен , пока на выемке на повороте стало Василия не видно . Вернулся домой и говорит жене : — Ну , Арина , и сосед же у нас : зелье , не человек.Однако не поссорились они ; встретились опять и по-прежнему разговаривать стали , и все о том же.— Э , брат , кабы не люди ... не сидели бы мы с тобою в будках этих , — говорит Василий.— Что ж в будке ... ничего , жить можно.— Жить можно , жить можно ... Эх , ты ! Много жил , мало нажил , много смотрел , мало увидел . Бедному человеку , в будке там или где , какое уж житье ! Едят тебя живодеры эти . Весь сок выжимают , а стар станешь — выбросят , как жмыху какую , свиньям на корм . Ты сколько жалованья получаешь ? — Да маловато , Василий Степанович . Двенадцать рублей.— А я тринадцать с полтиной . Позволь тебя спросить , почему ? По правилу от правления всем одно полагается : пятнадцать целковых в месяц , отопление , освещение . Кто же это нам с тобой двенадцать или там тринадцать с полтиной определил ? Чьему брюху на сало , в чей карман остальные три рубля или же полтора полагаются ? Позволь тебя спросить ? .. А ты говоришь , жить можно ! Ты пойми , не об полуторах там или трех рублях разговор идет . Хоть бы и все пятнадцать платили . Был я на станции в прошлом месяце ; директор проезжал , так я его видел . Имел такую честь . Едет себе в отдельном вагоне ; вышел на платформу , стоит , цепь золотую распустил по животу , щеки красные , будто налитые ... Напился нашей крови . Эх , кабы сила да власть ! .. Да не останусь я здесь долго ; уйду куда глаза глядят.— Куда же ты уйдешь , Степаныч ? От добра добра не ищут . Тут тебе и дом , тепло , и землицы маленько . Жена у тебя работница ... — Землицы ! Посмотрел бы ты на землицу мою . Ни прута на ней нету . Посадил было весной капустки , так и то дорожный мастер приехал . « Это , говорит , что такое ? Почему без доношения ? Почему без разрешения ? Выкопать , чтоб и духу ее не было » . Пьяный был . В другой раз ничего бы не сказал , а тут втемяшилось ... « Три рубля штрафу ! .. » Помолчал Василий , потянул из трубочки и говорит тихо : — Немного еще , зашиб бы я его до смерти.— Ну , сосед , и горяч ты , я тебе скажу.— Не горяч я , а по правде говорю и размышляю . Да еще дождется он у меня , красная рожа ! Самому начальнику дистанции жаловаться буду . Посмотрим ! И точно , пожаловался.Проезжал раз начальник дистанции путь осматривать . Через три дня после того господа важные из Петербурга должны были по дороге проехать : ревизию делали , так перед их проездом все надо было в порядок привести . Балласту подсыпали , подровняли , шпалы пересмотрели , костыли подколотили , гайки подвинтили , столбы подкрасили , на переездах приказали желтого песочку подсыпать . Соседка-сторожиха и старика своего выгнала траву подщипать .

raw_data/vsevolod_garshin_signal.txt

author_id_08

исправность привел и на себе кафтан починил , вычистил , а бляху медную кирпичом до сияния оттер . Работал и Василий . Приехал начальник дистанции на дрезине ; четверо рабочих рукоять вертят ; шестерни жужжат ; мчится тележка верст по двадцать в час , только колеса воют . Подлетел к Семеновой будке ; подскочил Семен , отрапортовал по-солдатски . Все в исправности оказалось.— Ты давно здесь ? — спрашивает начальник.— Со второго мая , ваше благородие.— Ладно . Спасибо . А в сто шестьдесят четвертом номере кто ? Дорожный мастер ( вместе с ним на дрезине ехал ) ответил : — Василий Спиридов.— Спиридов , Спиридов ... А , это тот самый , что в прошлом году был у вас на замечании ? — Он самый и есть-с.— Ну , ладно , посмотрим Василия Свиридова . Трогай.Налегли рабочие на рукояти ; пошла дрезина в ход.Смотрит Семен на нее и думает : « Ну , будет у них с соседом игра » .Часа через два пошел он в обход . Видит , из выемки по полотну идет кто-то , на голове будто белое что виднеется . Стал Семен присматриваться — Василий ; в руке палка , за плечами узелок маленький , щека платком завязана.— Сосед , куда собрался ? — кричит Семен.Подошел Василий совсем близко : лица на нем нету , белый как мел , глаза дикие ; говорить начал — голос обрывается.— В город , — говорит , — в Москву ... в правление.— В правление ... Вот что ! Жаловаться , стало быть , идешь ? Брось , Василий Степаныч , забудь ... — Нет , брат , не забуду . Поздно забывать . Видишь , он меня в лицо ударил , в кровь разбил . Пока жив , не забуду , не оставлю так . Учить их надо , кровопивцев ... Взял его за руку Семен : — Оставь , Степаныч , верно тебе говорю : лучше не сделаешь.— Чего там лучше ! Знаю сам , что лучше не сделаю ; правду ты про талан-судьбу говорил . Себе лучше не сделаю , но за правду надо , брат , стоять.— Да ты скажи , с чего все пошло-то ? — Да с чего ... Осмотрел все , с дрезины сошел , в будку заглянул . Я уж знал , что строго будет спрашивать ; все как следует исправил . Ехать уж хотел , а я с жалобой . Он сейчас кричать . « Тут , говорит , правительственная ревизия , такой-сякой , а ты об огороде жалобы подавать ! Тут , говорит , тайные советники , а ты с капустой лезешь ! » Я не стерпел , слово сказал , не то чтобы очень , но так уж ему обидно показалось . Как даст он мне ... Терпенье наше проклятое ! Тут бы его надо ... а я стою себе , будто так оно и следует . Уехали они , опамятовался я , вот обмыл себе лицо и пошел.— Как же будка-то ? — Жена осталась . Не прозевает ; да ну их совсем и с дорогой ихней ! Встал Василий , собрался.— Прощай , Иваныч . Не знаю , найду ли управу себе.— Неужто пешком пойдешь ? — На станции на товарный попрошусь ; завтра в Москве буду.Простились соседи ; ушел Василий , и долго его не было . Жена за него работала , день и ночь не спала ; извелась совсем , поджидаючи мужа . На третий день проехала ревизия : паровоз , вагон багажный и два первого класса , а Василия все нет . На четвертый день увидел Семен его хозяйку : лицо от слез пухлое , глаза красные.

raw_data/vsevolod_garshin_signal.txt

author_id_08

Вернулся муж ? — спрашивает.Махнула баба рукой , ничего не сказала и пошла в свою сторону . Научился Семен когда-то , еще мальчишкой , из тальника дудки делать . Выжжет таловой палке сердце , дырки где надо высверлит , на конце пищик сделает и так славно наладит , что хоть что угодно играй . Делывал он в досужее время дудок много и с знакомым товарным кондуктором в город на базар отправлял ; давали ему там за штуку по две копейки . На третий день после ревизии оставил он дома жену вечерний шестичасовой поезд встретить , а сам взял ножик и в лес пошел , палок себе нарезать . Дошел он до конца своего участка , — на этом месте путь круто поворачивал , — спустился с насыпи и пошел лесом под гору . За полверсты было большое болото , и около него отличнейшие кусты для его дудок росли . Нарезал он палок целый пук и пошел домой . Идет лесом ; солнце уже низко было ; тишина мертвая , слышно только , как птицы чиликают да валежник под ногами хрустит . Прошел Семен немного еще , скоро полотно ; и чудится ему , что-то еще слышно : будто где-то железо о железо позвякивает . Пошел Семен скорей . Ремонту в то время на их участке не было . « Что бы это значило ? » — думает . Выходит он на опушку — перед ним железнодорожная насыпь подымается ; наверху , на полотне , человек сидит на корточках , что-то делает ; стал подыматься Семен потихоньку к нему : думал , гайки кто воровать пришел . Смотрит — и человек поднялся , в руках у него лом ; поддел он рельс ломом , как двинет его в сторону . Потемнело у Семена в глазах ; крикнуть хочет — не может . Видит он Василия , бежит бегом , а тот с ломом и ключом с другой стороны насыпи кубарем катится.— Василий Степаныч ! Отец родной , голубчик , воротись ! Дай лом ! Поставим рельс , никто не узнает . Воротись , спаси свою душу от греха.Не обернулся Василий , в лес ушел.Стоит Семен над отвороченным рельсом , палки свои выронил . Поезд идет не товарный , пассажирский . И не остановишь его ничем : флага нет . Рельса на место не поставишь ; голыми руками костылей не забьешь . Бежать надо , непременно бежать в будку за каким-нибудь припасом . Господи , помоги ! Бежит Семен к своей будке , задыхается . Бежит — вот-вот упадет . Выбежал из лесу — до будки сто сажен , не больше , осталось , слышит — на фабрике гудок загудел . Шесть часов . А в две минуты седьмого поезд пройдет . Господи ! Спаси невинные души ! Так и видит перед собою Семен : хватит паровоз левым колесом об рельсовый обруб , дрогнет , накренится , пойдет шпалы рвать и вдребезги бить , а тут кривая , закругление , да насыпь , да валиться-то вниз одиннадцать сажен , а там , в третьем классе , народу битком набито , дети малые ... Сидят они теперь все , ни о чем не думают . Господи , вразуми ты меня ! .. Нет , до будки добежать и назад вовремя вернуться не поспеешь ... Не добежал Семен до будки , повернул назад , побежал скорее прежнего . Бежит почти без памяти ; сам не знает , что еще будет . Добежал до отвороченного рельса : палки его кучей лежат . Нагнулся он ,

raw_data/vsevolod_garshin_signal.txt

author_id_08

одну , сам не понимая зачем , дальше побежал . Чудится ему , что уже поезд идет . Слышит свисток далекий , слышит , рельсы мерно и потихоньку подрагивать начали . Бежать дальше сил нету ; остановился он от страшного места саженях во ста : тут ему точно светом голову осветило . Снял он шапку , вынул из нее платок бумажный ; вынул нож из-за голенища ; перекрестился , господи благослови ! Ударил себя ножом в левую руку повыше локтя ; брызнула кровь , полила горячей струей ; намочил он в ней свой платок , расправил , растянул , навязал на палку и выставил свой красный флаг.Стоит , флагом своим размахивает , а поезд уж виден . Не видит его машинист , подойдет близко , а на ста саженях не остановить тяжелого поезда ! А кровь все льет и льет ; прижимает рану к боку , хочет зажать ее , но не унимается кровь ; видно , глубоко поранил он руку . Закружилось у него в голове , в глазах черные мухи залетали ; потом и совсем потемнело ; в ушах звон колокольный . Не видит он поезда и не слышит шума ; одна мысль в голове : « Не устою , упаду , уроню флаг ; пройдет поезд через меня ... помоги , господи , пошли смену ... » И стало черно в глазах его и пусто в душе его , и выронил он флаг . Но не упало кровавое знамя на землю : чья-то рука подхватила его и подняла высоко навстречу подходящему поезду . Машинист увидел его , закрыл регулятор и дал контрпар . Поезд остановился.Выскочили из вагонов люди , сбились толпою . Видят : лежит человек весь в крови , без памяти ; другой возле него стоит с кровавой тряпкой на палке.Обвел Василий всех глазами , опустил голову.— Вяжите меня , — говорит , — я рельс отворотил .

raw_data/vsevolod_garshin_signal.txt

author_id_08

Жил в некоторой стране правитель ; звали его Аггей . Был он славен и силен : дал ему господь полную власть над страною ; враги его боялись , друзей у него не было , а народ во всей области жил смирно , зная силу своего правителя . И возгордился правитель , и стал он думать , что никого нет на свете сильнее и мудрее его . Жил он пышно ; множество у него было богатства и слуг , с которыми он никогда не говорил : считал их недостойными . С женою своею жил в ладу , но держал и ее строго , так , что не смела она сама заговаривать , а ждала , пока не спросит ее или не скажет ей что-нибудь муж.Жил так Аггей один , точно на высокой башне стоял . Снизу толпы народа на него смотрят , а он не хочет никого знать и стоит на своем низеньком помосте ; думает , что одно это место его достойно : хоть одиноко , да высоко.Пошел в праздник Аггей в церковь . Пришел он туда с женою своею в пышных одеждах : мантии на них были златотканые , пояса с дорогими каменьями , а над ними несли парчовый балдахин . И впереди их и сзади шли воины с мечами и секирами и довели их до царского места , откуда им слушать службу . Вокруг них стали начальники да чиновники . И слушал Аггей службу и думал по-своему , как ему казалось , верно или неверно говорится в святом писании.Начал протопоп книгу читать , и дошел он до того места , где написано : « богатые обнищают , а нищие обогатеют » . Услышал Аггей такие слова и разгневался.— Что ты , — говорит , — поп , вздумал читать такую ложь ? Не знаешь разве , как славен я и богат ? Как мне обнищать и нищему обогатеть против меня ? Протопоп же не слушал его , и дальше стал читать книгу , и службу отслужил до конца , не отвечая Аггею.И разъярился правитель : протопопа велел заковать в кандалы и посадить в темницу , а лист , на котором те слова были написаны , велел из книги выдрать.Отвели протопопа в темницу и лист выдрали , а правитель Аггей пошел в свои палаты пировать и на пиру пил , ел и веселился.Шел за городом один юноша и увидел оленя , такого рослого и красивого , что до тех пор и не видывал . И захотел он угодить правителю : побежал в город , пришел в его палаты и сказал об олене слугам . Донесли о том Аггею , и приказал он собираться на охоту.Выехала охота в поле ; увидели оленя и поскакали к нему . Стоит олень , голову поднял , на охоту оглядывается , будто ждет чего-то . Не видал такого зверя и сам Аггей : рослый и гладкий , морда тонкая , умная ; рога как дерево ветвистое , от конца до конца целая сажень . Шерсть гнедая , блестит , как лощеная ; ляжки белые как снег . Скачет к нему Аггей и дивится , что не уходит олень , а на него все смотрит большими глазами , точно сказать что-то хочет . Подскакал Аггей , думал уж копье метнуть ; повернулся зверь , взмахнул ветвистыми рогами , прянул первым скоком на три сажени и пошел по полю ; конь был у Аггея такой , что и цены ему не было , а стал отставать . Обернулся правитель на своих охотников , а их уже едва и видно ; посмотрел вперед на оленя и видит , что зверь пошел тише . « Ну ,

raw_data/vsevolod_garshin_skazanie_o_gordom_aggee.txt

author_id_08

, — догоню ! » Скачет во всю конскую мочь и видит — все ближе и ближе к нему белые ляжки оленьи мелькают . Только хотел было копье бросить — олень обернул голову , наддал , — опять Аггей далеко от него . Охоты уже давно не видно , и скачут в чистом поле только олень да Аггей на коне.Гонялся он за ним полдня ; видит наконец , что олень к реке бежит . « Ну , — думает , — если направо пойдет — пропал , а налево — мой ! » Налево река луку сделала , и некуда зверю было оттуда уйти : сзади охотник , спереди река широкая , ни человеку , ни зверю не переплыть . Повернул олень налево ; задрожало у Аггея сердце от радости . Скачет , а сам думает : « Скоро река , некуда тебе уйти » . Подскакал олень к берегу , а недалеко от берега островок небольшой , а на острове кусты густые и лес мелкий . Прыгнул олень со всего размаха в воду , окунулся , вынырнул и поплыл на остров . Подскакал Аггей и видит , что зверь в кусты ушел . Погнал и он коня в воду.Ступил конь в воду , шагнул три раза и ушел в воду по шею , а дальше нога и дна не достает . Повернул Аггей назад на берег , думает : « Олень от меня и так не уйдет , а на такой быстрине , пожалуй , и коня утопишь » . Слез с коня , привязал его к кусту , снял с себя дорогое платье и пошел в воду . Плыл , плыл , едва не унесло . Наконец попробовал ногой — дно . « Ну , — думает , — сейчас я его достану » , — и пошел в кусты.Разгневался господь на Аггея . Призвал он к себе ангела и повелел ему , приняв на себя вид Агеев , одеться в его платье , сесть на коня и ехать в город . И исполнил ангел волю господню по слову его.Искал , искал зверя Аггей по кустам — нет зверя . Весь остров кругом обошел ; поперек сквозь кусты излазил — нет ничего . И не придумает Аггей , куда девался олень : впереди — река широкая , никакому зверю не переплыть ; да и увидел бы он оленя , если бы тот поплыть вздумал . Досадно стало Аггею ; однако делать нечего , надо назад ворочаться . Он вышел к воде , бросил копье , чтоб не мешало , и приплыл к берегу . Смотрит — ни коня , ни платья нет . Рассердился правитель , подумал , что украли , и решил строго наказать вора . Вышел он из воды , поднялся на крутой берег — чистое поле , нет никого . Нечего делать , нужно голому идти . Идет , а трава ему ноги режет ; непривычны они босиком ходить ; солнце печет голое тело и голову . Шел , шел Аггей , поднялся на пригорок ; видит , в лощине пастух коров и телят пасет . Остановился Аггей и начал ему рукой махать.— Эй , ты , — говорит , — поди сюда ! Пастух на него смотрит , удивляется : « Откуда , — думает , — среди чистого поля голый человек взялся ? » Пошел к нему потихоньку ; в одной руке кнут длинный , в другой — труба берестовая ; сам в лаптях и в зипунишке худом ; через плечо мешок для хлеба повешен.Аггей на него закричал : — Ты чего не идешь , когда зовут ? — А ты кто такой ? — спрашивает пастух . — Чего тебе надобно ? — Не видел ли , кто мое платье взял и коня увел ? — Да ты кто такой сам-то ? — опять спрашивает пастух.— Как , ты меня не знаешь ?

raw_data/vsevolod_garshin_skazanie_o_gordom_aggee.txt

author_id_08

ваш , Аггей.Посмотрел на него пастух и засмеялся.— Что ты , дурак , городишь ! Правитель наш сейчас мимо меня в город с охоты проехал . Долго его тут охотники искали и нашли : вместе поехали.— Как ты смеешь , раб , негодяй ! — закричал Аггей.— Пошел , пошел , — говорит пастух , — а то кнута отведаешь.Не вспомнил себя правитель от гнева . Забыл он , что наг и безоружен , и бросился на пастуха . Схватил за плечо , хотел ударить , но пастух был сильнее : повалил он Аггея на землю и начал бить берестовою трубою . Бил-бил , пока береста вся не расплелась , и отошло тогда у него сердце.— Вот , — говорит , — тебе за такие слова . Ступай ! Поднялся Аггей , весь избитый , побрел потихоньку . А пастух подумал , и жаль ему стало . « Напрасно , — думает , — я человека изобидел : может , он шальной какой или сумасшедший » .Отошел Аггей немного от пастуха , слышит , тот зовет его : — Эй , ты , воротись ! Аггей обернулся , смотрит , а пастух в одной руке что-то держит , а другою рукою к себе его манит.— Воротись ! — кричит . — Куда ты голый пойдешь ? .. На тебе хоть мешок.Стоит Аггей , не шевелится . Горько и стыдно стало душе его . Пастух достал нож из-за пояса , прорезал в мешке три дыры : одну для головы , а две для рук , и подошел к Аггею.— Мешок-то у меня пустой , хлеб весь съел . Нехорошо человеку голому ходить ; надень вместо рубахи.Надел он на него мешок . Пошел Аггей , ни слова не сказавши , в город . Идет , а сам думу думает о своей напасти и не знает , откуда она на него пришла . Обманщик , видно , какой-нибудь , на него похожий , его платье взял и коня увел . И чем дальше идет Аггей , тем больше сердце у него разгорается . « Уж покажу я ему , что я Аггей — настоящий , грозный правитель . Прикажу на площадь отвести и голову отрубить . А пастуха тоже так не оставлю » , — подумал Аггей , да вдруг вспомнил про мешок и застыдился.Шел он до вечера , а до города еще далеко . Пришлось ему в поле ночевать ; зарылся в копну и проспал всю ночь . Поднялся с зарею и опять пошел ; недалеко от города вышел на большую дорогу . По дороге много народу в город на базар идет и едет . Догоняет его обоз ; стали его извозчики спрашивать , что он за человек и отчего это он в мешок одет.Вспомнил Аггей про Пастуховы побои и побоялся сказать правду.— Я , — говорит , — не здешний житель ; ехал я через ваш город по делам , да дорогой напали на меня разбойники , всего избили и ограбили , и коня , и платье , и деньги отняли . Надели на меня мешок , да и пустили.Пожалели его добрые люди : собрали кто рубаху , кто штаны ; один дал ему опорки старые , другой — кафтан , а третий — шапку . Поблагодарил их Аггей , спросил , как зовут и где их найти , и пошел в город уже повеселее. « Скоро , — думает , — моему мучению конец . Злодея накажу , а тех , кто мне помог , награжу » .Пошел он прямо на соборную площадь : там его палаты стояли . Думал он в свои ворота войти , не узнала его стража и не пустила . Побоялся он , как бы опять бить не стали , отошел и стал думать , что ему делать .

raw_data/vsevolod_garshin_skazanie_o_gordom_aggee.txt

author_id_08

прямо в дом к себе нельзя : пока дойдешь до обманщика , и изобьют , и в тюрьму посадят , и убьют , пожалуй . « Надо потерпеть » , — думает . Пошел на базар , где поденщики нанимались , и стал в толпу . Наняли его за малые деньги кирпичи на постройку носить . Трудна была ему работа : все плечи в кровь с непривычки истер , а сам весь будто разбитый . Получил он под вечер деньги и разделил их на три части : на одну хлеба купил , поел , другую про запас на ночлег оставил , а на третью купил бумаги , чтобы написать жене своей письмо . Была у них одна великая тайна : знал про нее лишь он да жена его , и чтоб поверила она письму , написал он про эту тайну и , подойдя к своему дому , увидел одну женщину из прислужниц жены и отдал ей письмо для передачи . Не узнала его в дурном платье и женина служанка . Стал Аггей недалеко от ворот , ответа поджидает.А жена его , видя , что муж ее при ней , не могла поверить тому письму . Подумала , не проговорился ли муж кому про ту тайну и не злодей ли какой хочет смутить ее . Боялась она своего грозного мужа и знала , что если узнает он , что ей такие письма приносят , то накажет ее , не разобрав дела . И , чтобы отогнать того человека , что письмо написал , и напугать его , чтобы никогда больше не смел смущать ее , приказала слугам схватить его , привести во двор и высечь жестоко . Исполнили это слуги , отпустили Аггея чуть живого . Приплелся он на постоялый двор и всю ночь промучился : к утру лишь заснул . И телу его было больно , а на душе и того хуже : гнев бессильный и ярость связанная терзали его , а хуже мучения нет.На другой день пришел праздник , и стали хозяева с постоялого двора в церковь собираться . Нарядилась хозяйка и вышла за ворота , а муж во дворе чем-то замешкался . Стала жена мужа звать : — Иди , — кричит , — а то правитель в церковь пройдет , и не увидим его.Услышал это Аггей и спрашивает : — А кто у вас правитель ? — А ты не здешний , видно , что не знаешь ? Правитель у нас Аггей . Правит он городом и всею областью уже двенадцать лет . Грозный у нас правитель : вчера увидела я его на улице , со страху чуть не упала.Пошли хозяева в церковь , а Аггей не знает , что ему и думать . Махнул он рукой . « Будь что будет , — думает , — хуже того , что теперь , себе не сделаю : хоть и казнят меня , а пойду и обличу злодея » . И пошел за хозяевами к собору и стал с народом на паперти , где проходить правителю.И видит Аггей : идут его воины-телохранители с секирами и мечами , и начальники , и чиновники в праздничных одеждах . И идут под балдахином парчовым правитель с правительницей : одежды на них золототканые , пояса дорогими каменьями украшенные . И взглянул Аггей в лицо правителю и ужаснулся : открыл ему господь глаза , и узнал он ангела божия . И бежал Аггей в ужасе из города . Бежал он долго , сам не зная где и куда . И очутился он в дремучем лесу , и упал от усталости под деревом , и долго лежал без сил и без памяти , как будто бы оставила его на время душа его.Проснулся он ночью , и дико ему стало .

raw_data/vsevolod_garshin_skazanie_o_gordom_aggee.txt

author_id_08

Забыл , что случилось в последние три дня , и не знает , отчего звезды из-за веток смотрят на него , отчего над ним деревья от ветра шумят , отчего ему холодно и лежит он не на своей пуховой постели , а на сырой траве . Стал вспоминать и все припомнил.И горько плакал Аггей . Вспомнил он всю жизнь свою и понял , что не за выдранный лист наказал его господь , а за всю жизнь . « Прогневал я господа , — думает , — и будет ли мне теперь пощада и спасение ? » Долго лежал он и плакал , каясь в грехе своем и прося у бога помощи и силы . И послал ему господь силу.Рассвело ; Аггей встал , и вышел из леса , и пошел на светлый божий мир , к людям . Год прошел , другой проходит , а жена Аггеева все думает , что муж ее вместе с нею в палатах живет . Только удивляется она , отчего муж ее стал смирен и добр : не казнит никого и не наказывает ; на охоту не ездит , а только в церковь ходит да разбирает ссоры и тяжбы и мирит поссорившихся . Видится она с ним редко ; посмотрит он на нее кротко , не по-прежнему , скажет ласковое слово и уйдет в свою горницу и там затворится и сидит один.Приступила она к нему наконец : — Господин мой , скажи мне , чем я прогневала тебя , что ты удалил от себя жену свою ? Не знаю за собой никакой вины ; за что же ты другой год меня чуждаешься ? Посмотрел на нее ангел , улыбнулся тихо и сказал : — Ничем ты меня не прогневала , любезная жена , но я дал богу обет три года не знать тебя . Вот третий год уже наступает , и скоро будешь ты жить по-прежнему с мужем своим.Сказал и ушел в свой покой и затворился . Заплакала жена и тоже пошла к себе.Так прожили они три года . За неделю прежде , чем пойти четвертому , отдал правитель приказ собрать со всей области нищих и убогих . Будет на правителевом дворе всем им прием и угощение , и наделит их правитель дарами . Поскакали гонцы во все города , послали из городов приказ по селам и деревням , и со всех концов потянулись нищие . И не знал никто до той поры , что так много нищих в области ; все дороги покрыли они : хромые , безногие , безрукие , и слепые , и слабые , и юродивые , и убогие разумом , старые и малые . Идут нищие зрячие больше поодиночке , а слепые — артелями . Собрались в город , и пришло их столько , что не только во дворе у правителя не поместились , а и всю соборную площадь заняли.Пошел правитель в церковь , набились и нищие в церковь , те , которые попали , а другие толпою стали перед церковью на площади . Слуги же в то время на площади столы расставили и покрыли их и поставили на них пироги , и похлебки , и мясо , мед и вино . И сколько ни было нищих , всем места хватило.Вышел правитель из церкви , остановился на паперти , дал знак рукой , и вся толпа стихла.— Рад видеть вас всех , добрые люди : милости прошу хлеба-соли откушать . Садитесь по местам и кушайте , а пообедаете — еще к вам выйду.Сказал и пошел в свои палаты . Стали за столы усаживаться ; одна артель слепых целый стол заняла . Пришли эти слепые издалека ; шли они тихо и долго ; было их двенадцать человек ,

raw_data/vsevolod_garshin_skazanie_o_gordom_aggee.txt

author_id_08

у них был один . Шел он впереди , двое за него держались , а за тех остальные по паре . Рассадил он их по местам , а сам стал служить : розлил им по мискам похлебку , пироги роздал , мясо нарезал , ложки в руки дал . Едят слепые , а он от одного к другому ходит и служит им.Вот в конце обеда вышел правитель из своих палат и начал обходить столы . Кого спросит о чем , кому ласковое слово скажет , а за ним идут слуги с деньгами и платьем и всех оделяют . Обошел всех и подходит к последнему столу , где слепая артель сидела . Увидел правителя поводырь — и задрожал и побледнел весь.Подходит к нему правитель и спрашивает : — Ты тоже нищий ? — Нет , великий правитель , не нищий я. Слуга я нищим.— Добро сказал ты , человек . Как зовут тебя ? Потупил поводырь глаза в землю.— Люди Алексеем зовут.Посмотрел ему в глаза ангел , улыбнулся и говорит : — Не всякая ложь в ложь поставится . Иди за мной.Оставил поводырь своих слепых и пошел за правителем в палаты . Идут они через толпу , и дивятся на них все люди : идут точно братья родные . Оба высокие и статные , оба черноволосые , и оба на одно лицо : только у поводыря в густых кудрях седины много серебрится да лицо почернело от ветра и солнца , а у правителя лицо белое и светлое.Расступился народ , пропустил их ; ушли они в палаты . Провел поводыря ангел в дальний покой и затворился с ним.— Узнал я тебя , Аггей , — говорит правитель , — знаешь ли ты меня ? — Знаю , господин , что послан ты был наказать меня . Каюсь я в грехе моем и во всей жизни моей ... И заплакал Аггей , и плакал навзрыд . Стоит ангел перед ним : лицом просветлел и улыбается ; поднял Аггей голову и перестал плакать : не видел он никогда улыбки такой.— Кончилось наказание твое , — сказал ангел . — Возьми мантию правителеву , возьми меч , и жезл , и шапку правителеву . Помни , за что ты наказан был , и правь народом кротко и мудро , и будь отныне братом народу своему.— Нет , господин мой , ослушаюсь я твоего веления , не возьму ни меча , ни жезла , ни шапки , ни мантии . Не оставлю я слепых своих братий : я им и свет и пища , и друг и брат . Три года я жил с ними , и работал для них , и прилепился душою к нищим и убогим . Прости ты меня и отпусти в мир к людям : долго стоял я один среди народа , как на каменном столпе , высоко мне было , но одиноко , ожесточилось сердце мое и исчезла любовь к людям . Отпусти меня ! — Добро сказал ты , Аггей , — отвечал ангел . — Иди с миром ! И пошел поводырь Алексей со своими двенадцатью слепыми , и работал всю жизнь на них и на других бедных , слабых и угнетенных , и прожил так многие годы до смерти своей.А ангел через три дня оставил тело правителя . Похоронили тело , и жалел народ своего правителя , который сначала гордым был , а после кротким стал.Ангел же явился перед лицо господа .

raw_data/vsevolod_garshin_skazanie_o_gordom_aggee.txt

author_id_08

Жили на свете роза и жаба.Розовый куст , на котором расцвела роза , рос в небольшом полукруглом цветнике перед деревенским домом . Цветник был очень запущен ; сорные травы густо разрослись по старым , вросшим в землю клумбам и по дорожкам , которых уже давно никто не чистил и не посыпал песком . Деревянная решетка с колышками , обделанными в виде четырехгранных пик , когда-то выкрашенная зеленой масляной краской , теперь совсем облезла , рассохлась и развалилась ; пики растащили для игры в солдаты деревенские мальчики и , чтобы отбиваться от сердитого барбоса с компаниею прочих собак , подходившие к дому мужики.А цветник от этого разрушения стал нисколько не хуже . Остатки решетки заплели хмель , повилика с крупными белыми цветами и мышиный горошек , висевший целыми бледно-зелеными кучками , с разбросанными кое-где бледно-лиловыми кисточками цветов . Колючие чертополохи на жирной и влажной почве цветника ( вокруг него был большой тенистый сад ) достигали таких больших размеров , что казались чуть не деревьями . Желтые коровяки подымали свои усаженные цветами стрелки еще выше их . Крапива занимала целый угол цветника ; она , конечно , жглась , но можно было и издали любоваться ее темною зеленью , особенно когда эта зелень служила фоном для нежного и роскошного бледного цветка розы.Она распустилась в хорошее майское утро ; когда она раскрывала свои лепестки , улетавшая утренняя роса оставила на них несколько чистых , прозрачных слезинок . Роза точно плакала . Но вокруг нее все было так хорошо , так чисто и ясно в это прекрасное утро , когда она в первый раз увидела голубое небо и почувствовала свежий утренний ветерок и лучи сиявшего солнца , проникавшего ее тонкие лепестки розовым светом ; в цветнике было так мирно и спокойно , что если бы она могла в самом деле плакать , то не от горя , а от счастья жить . Она не могла говорить ; она могла только , склонив свою головку , разливать вокруг себя тонкий и свежий запах , и этот запах был ее словами , слезами и молитвой.А внизу , между корнями куста , на сырой земле , как будто прилипнув к ней плоским брюхом , сидела довольно жирная старая жаба , которая проохотилась целую ночь за червяками и мошками и под утро уселась отдыхать от трудов , выбрав местечко потенистее и посырее . Она сидела , закрыв перепонками свои жабьи глаза , и едва заметно дышала , раздувая грязно-серые бородавчатые и липкие бока и отставив одну безобразную лапу в сторону : ей было лень подвинуть ее к брюху . Она не радовалась ни утру , ни солнцу , ни хорошей погоде ; она уже наелась и собралась отдыхать.Но когда ветерок на минуту стихал и запах розы не уносился в сторону , жаба чувствовала его , и это причиняло ей смутное беспокойство ; однако она долго ленилась посмотреть , откуда несется этот запах.В цветник , где росла роза и где сидела жаба , уже давно никто не ходил . Еще в прошлом году осенью , в тот самый день , когда жаба , отыскав себе хорошую щель под одним из камней фундамента дома ,

raw_data/vsevolod_garshin_skazka_o_zhabe_i_roze.txt

author_id_08

, в цветник в последний раз зашел маленький мальчик , который целое лето сидел в нем каждый ясный день под окном дома . Взрослая девушка , его сестра , сидела у окна ; она читала книгу или шила что-нибудь и изредка поглядывала на брата . Он был маленький мальчик лет семи , с большими глазами и большой головой на худеньком теле . Он очень любил свой цветник ( это был его цветник , потому что , кроме него , почти никто не ходил в это заброшенное местечко ) и , придя в него , садился на солнышке , на старую деревянную скамейку , стоявшую на сухой песчаной дорожке , уцелевшей около самого дома , потому что по ней ходили закрывать ставни , и начинал читать принесенную с собой книжку.— Вася , хочешь , я тебе брошу мячик ? — спрашивает из окна сестра . — Может быть , ты с ним побегаешь ? — Нет , Маша , я лучше так , с книжкой.И он сидел долго и читал . А когда ему надоедало читать о Робинзонах , и диких странах , и морских разбойниках , он оставлял раскрытую книжку и забирался в чащу цветника . Тут ему был знаком каждый куст и чуть ли не каждый стебель . Он садился на корточки перед толстым , окруженным мохнатыми беловатыми листьями стеблем коровяка , который был втрое выше его , и подолгу смотрел , как муравьиный народ бегает вверх к своим коровам — травяным тлям , как муравей деликатно трогает тонкие трубочки , торчащие у тлей на спине , и подбирает чистые капельки сладкой жидкости , показывавшиеся на кончиках трубочек . Он смотрел , как навозный жук хлопотливо и усердно тащит куда-то свой шар , как паук , раскинув хитрую радужную сеть , сторожит мух , как ящерица , раскрыв тупую мордочку , сидит на солнце , блестя зелеными щитиками своей спины ; а один раз , под вечер , он увидел живого ежа ! Тут и он не мог удержаться от радости и чуть было не закричал и не захлопал руками , но , боясь спугнуть колючего зверька , притаил дыхание и , широко раскрыв счастливые глаза , в восторге смотрел , как тот , фыркая , обнюхивал своим свиным рыльцем корни розового куста , ища между ними червей , и смешно перебирал толстенькими лапами , похожими на медвежьи.— Вася , милый , иди домой , сыро становится , — громко сказала сестра.И ежик , испугавшись человеческого голоса , живо надвинул себе на лоб и на задние лапы колючую шубу и превратился в шар . Мальчик тихонько коснулся его колючек ; зверек еще больше съежился и глухо и торопливо запыхтел , как маленькая паровая машина.Потом он немного познакомился с этим ежиком . Он был такой слабый , тихий и кроткий мальчик , что даже разная звериная мелкота как будто понимала это и скоро привыкала к нему . Какая была радость , когда еж попробовал молока из принесенного хозяином цветника блюдечка ! В эту весну мальчик не мог выйти в свой любимый уголок . По-прежнему около него сидела сестра , но уже не у окна , а у его постели ; она читала книгу , но не для себя , а вслух ему , потому что ему было трудно поднять свою исхудалую голову с белых подушек и трудно держать в тощих руках даже самый маленький томик ,

raw_data/vsevolod_garshin_skazka_o_zhabe_i_roze.txt

author_id_08

утомлялись от чтения . Должно быть , он уже больше никогда не выйдет в свой любимый уголок.— Маша ! — вдруг шепчет он сестре.— Что , милый ? — Что , в садике теперь хорошо ? Розы расцвели ? Сестра наклоняется , целует его в бледную щеку и при этом незаметно стирает слезинку.— Хорошо , голубчик , очень хорошо . И розы расцвели . Вот в понедельник мы пойдем туда вместе . Доктор позволит тебе выйти.Мальчик не отвечает и глубоко вздыхает . Сестра начинает снова читать.— Уже будет . Я устал . Я лучше посплю.Сестра поправила ему подушки и белое одеяльце ; он с трудом повернулся к стенке и замолчал . Солнце светило сквозь окно , выходившее на цветник , и кидало яркие лучи на постель и на лежавшее на ней маленькое тельце , освещая подушки и одеяло и золотя коротко остриженные волосы и худенькую шею ребенка.Роза ничего этого не знала ; она росла и красовалась ; на другой день она должна была распуститься полным цветом , а на третий начать вянуть и осыпаться . Вот и вся розовая жизнь ! Но и в эту короткую жизнь ей довелось испытать немало страха и горя.Ее заметила жаба.Когда она в первый раз увидела цветок своими злыми и безобразными глазами , что-то странное зашевелилось в жабьем сердце . Она не могла оторваться от нежных розовых лепестков и все смотрела и смотрела . Ей очень понравилась роза , она чувствовала желание быть поближе к такому душистому и прекрасному созданию . И чтобы выразить свои нежные чувства , она не придумала ничего лучше таких слов : — Постой , — прохрипела она , — я тебя слопаю ! Роза содрогнулась . Зачем она была прикреплена к своему стебельку ? Вольные птички , щебетавшие вокруг нее , перепрыгивали и перелетали с ветки на ветку ; иногда они уносились куда-то далеко , куда — не знала роза . Бабочки тоже были свободны . Как она завидовала им ! Будь она такою , как они , она вспорхнула бы и улетела от злых глаз , преследовавших ее своим пристальным взглядом . Роза не знала , что жабы подстерегают иногда и бабочек.— Я тебя слопаю ! — повторила жаба , стараясь говорить как можно нежнее , что выходило еще ужаснее , и переползла поближе к розе.— Я тебя слопаю ! — повторяла она , все глядя на цветок . А бедное создание с ужасом увидело , как скверные липкие лапы цепляются за ветви куста , на котором она росла . Однако жабе лезть было трудно : ее плоское тело могло свободно ползать и прыгать только по ровному месту . После каждого усилия она глядела вверх , где качался цветок , и роза замирала.— Господи ! — молилась она . — Хоть бы умереть другою смертью ! А жаба все карабкалась выше . Но там , где кончались старые стволы и начинались молодые ветви , ей пришлось немного пострадать . Темно-зеленая гладкая кора розового куста была вся усажена острыми и крепкими шипами . Жаба переколола себе о них лапы и брюхо и , окровавленная , свалилась на землю . Она с ненавистью посмотрела на цветок ... — Я сказала , что я тебя слопаю ! — повторила она.Наступил вечер ; нужно было подумать об ужине ,

raw_data/vsevolod_garshin_skazka_o_zhabe_i_roze.txt

author_id_08

. Злость не помешала ей набить себе живот , как всегда ; ее царапины были не очень опасны , и она решилась , отдохнув , снова добираться до привлекавшего ее и ненавистного ей цветка.Она отдыхала довольно долго . Наступило утро , прошел полдень , роза почти забыла о своем враге . Она совсем уже распустилась и была самым красивым созданием в цветнике . Некому было прийти полюбоваться ею : маленький хозяин неподвижно лежал на своей постельке , сестра не отходила от него и не показывалась у окна . Только птицы и бабочки сновали около розы да пчелы , жужжа , садились иногда в ее раскрытый венчик и вылетали оттуда , совсем косматые от желтой цветочной пыли . Прилетел соловей , забрался в розовый куст и запел свою песню . Как она была не похожа на хрипение жабы ! Роза слушала эту песню и была счастлива : ей казалось , что соловей поет для нее , а может быть , это была и правда . Она не видела , как ее враг незаметно взбирался на ветки . На этот раз жаба уже не жалела ни лапок , ни брюха : кровь покрывала ее , но она храбро лезла все вверх — и вдруг , среди звонкого и нежного рокота соловья , роза услышала знакомее хрипение : — Я сказала , что слопаю , и слопаю ! Жабьи глаза пристально смотрели на нее с соседней ветки . Злому животному оставалось только одно движение , чтобы схватить цветок . Роза поняла , что погибает ... Маленький хозяин уже давно неподвижно лежал на постели . Сестра , сидевшая у изголовья в кресле , думала , что он спит . На коленях у нее лежала развернутая книга , но она не читала ее . Понемногу ее усталая голова склонилась : бедная девушка не спала несколько ночей , не отходя от больного брата , и теперь слегка задремала.— Маша , — вдруг прошептал он.Сестра встрепенулась . Ей приснилось , что она сидит у окна , что маленький брат играет , как в прошлом году , в цветнике и зовет ее . Открыв глаза и увидев его в постели , худого и слабого , она тяжело вздохнула.— Что , милый ? — Маша , ты мне сказала , что розы расцвели ! Можно мне ... одну ? — Можно , голубчик , можно ! — Она подошла к окну и посмотрела на куст . Там росла одна , но очень пышная роза.— Как раз для тебя распустилась роза , и какая славная ! Поставить тебе ее сюда на столик в стакане ? Да ? — Да , на столик . Мне хочется.Девушка взяла ножницы и вышла в сад . Она давно уже не выходила из комнаты ; солнце ослепило ее , и от свежего воздуха у нее слегка закружилась голова . Она подошла к кусту в то самое мгновение , когда жаба хотела схватить цветок.— Ах , какая гадость ! — вскрикнула она . И , схватив ветку , она сильно тряхнула ее : жаба свалилась на землю и шлепнулась брюхом . В ярости она было прыгнула на девушку , но не могла подскочить выше края платья и тотчас далеко отлетела , отброшенная носком башмака . Она не посмела попробовать еще раз и только издали видела , как девушка осторожно срезала цветок и понесла его в комнату.Когда мальчик увидел сестру с цветком в руке , то в первый раз после долгого времени слабо улыбнулся и с трудом сделал движение худенькой рукой.

raw_data/vsevolod_garshin_skazka_o_zhabe_i_roze.txt

author_id_08

Дай ее мне , — прошептал он . — Я понюхаю.Сестра вложила стебелек ему в руку и помогла подвинуть ее к лицу . Он вдыхал в себя нежный запах и , счастливо улыбаясь , прошептал : — Ах , как хорошо ... Потом его личико сделалось серьезным и неподвижным , и он замолчал ... навсегда.Роза , хотя и была срезана прежде , чем начала осыпаться , чувствовала , что ее срезали недаром . Ее поставили в отдельном бокале у маленького гробика . Тут были целые букеты и других цветов , но на них , по правде сказать , никто не обращал внимания , а розу молодая девушка , когда ставила ее на стол , поднесла к губам и поцеловала . Маленькая слезника упала с ее щеки на цветок , и это было самым лучшим происшествием в жизни розы . Когда она начала вянуть , ее положили в толстую старую книгу и высушили , а потом , уже через много лет , подарили мне . Потому-то я и знаю всю эту историю .

raw_data/vsevolod_garshin_skazka_o_zhabe_i_roze.txt

author_id_08

Война решительно не дает мне покоя . Я ясно вижу , что она затягивается , и когда кончится — предсказать очень трудно . Наш солдат остался тем же необыкновенным солдатом , каким был всегда , но противник оказался вовсе не таким слабым , как думали , и вот уже четыре месяца , как война объявлена , а на нашей стороне еще нет решительного успеха . А между тем каждый лишний день уносит сотни людей . Нервы , что ли , у меня так устроены , только военные телеграммы с обозначением числа убитых и раненых производят на меня действие гораздо более сильное , чем на окружающих . Другой спокойно читает : « Потери наши незначительны , ранены такие-то офицеры , нижних чинов убито 50 , ранено 100 » , и еще радуется , что мало , а у меня при чтении такого известия тотчас появляется перед глазами целая кровавая картина . Пятьдесят мертвых , сто изувеченных — это незначительная вещь ! Отчего же мы так возмущаемся , когда газеты приносят известие о каком-нибудь убийстве , когда жертвами являются несколько человек ? Отчего вид пронизанных пулями трупов , лежащих на поле битвы , не поражает нас таким ужасом , как вид внутренности дома , разграбленного убийцей ? Отчего катастрофа на тилигульской насыпи , стоившая жизни нескольким десяткам человек , заставила кричать о себе всю Россию , а на аванпостные дела с « незначительными » потерями тоже в несколько десятков человек никто не обращает внимания ? Несколько дней тому назад Львов , знакомый мне студент-медик , с которым я часто спорю о войне , сказал мне : — Ну , посмотрим , миролюбец , как-то вы будете проводить ваши гуманные убеждения , когда вас заберут в солдаты и вам самим придется стрелять в людей.— Меня , Василий Петрович , не заберут : я зачислен в ополчение.— Да если война затянется , тронут и ополчение . Не храбритесь , придет и ваш черед.У меня сжалось сердце . Как эта мысль не пришла мне в голову раньше ? В самом деле , тронут и ополчение — тут нет ничего невозможного . « Если война затянется » ... да она , наверно , затянется . Если не протянется долго эта война , все равно начнется другая . Отчего ж и не воевать ? Отчего не совершать великих дел ? Мне кажется , что нынешняя война — только начало грядущих , от которых не уйду ни я , ни мой маленький брат , ни грудной сын моей сестры . И моя очередь придет очень скоро.Куда ж денется твое « я » ? Ты всем существом своим протестуешь против войны , а все-таки война заставит тебя взять на плечи ружье , идти умирать и убивать . Да нет , это невозможно ! Я , смирный , добродушный молодой человек , знавший до сих пор только свои книги , да аудиторию , да семью и еще несколько близких людей , думавший через год-два начать иную работу , труд любви и правды ; я , наконец , привыкший смотреть на мир объективно , привыкший ставить его перед собою , думавший , что всюду я понимаю в нем зло и тем самым избегаю этого зла , — я вижу все мое здание спокойствия разрушенным , а самого себя напяливающим на свои плечи то самое рубище ,

raw_data/vsevolod_garshin_trus.txt

author_id_08

. И никакое развитие , никакое познание себя и мира , никакая духовная свобода не дадут мне жалкой физической свободы — свободы располагать своим телом . Львов посмеивается , когда я начинаю излагать ему свои возмущения против войны.— Относитесь , батюшка , к вещам попроще , легче жить будет , — говорит он . — Вы думаете , что мне приятна эта резня ? Кроме того , что она приносит всем бедствие , она и меня лично обижает , она не дает мне доучиться . Устроят ускоренный выпуск , ушлют резать руки и ноги . А все-таки я не занимаюсь бесплодными размышлениями об ужасах войны , потому что , сколько я ни думай , я ничего не сделаю для ее уничтожения . Право , лучше не думать , а заниматься своим делом . А если пошлют раненых лечить , поеду и лечить . Что ж делать , в такое время нужно жертвовать собой . Кстати , вы знаете , что Маша едет сестрой милосердия ? — Неужели ? — Третьего дня решилась , а сегодня ушла практиковаться в перевязках . Я ее не отговаривал ; спросил только , как она думает устроиться со своим ученьем . « После , говорит , доучусь , если жива буду » . Ничего , пусть едет сестренка , доброму научится.— А что ж Кузьма Фомич ? — Кузьма молчит , только мрачность на себя напустил зверскую и заниматься совсем перестал . Я за него рад , что сестра уезжает , право , а то просто извелся человек ; мучится , тенью за ней ходит , ничего не делает . Ну , уж эта любовь ! — Василий Петрович покрутил головой . — Вот и теперь побежал привести ее домой , будто она не ходила по улицам всегда одна ! — Мне кажется , Василий Петрович , это нехорошо , что он живет с вами.— Конечно , нехорошо , да кто же мог предвидеть это ? Нам с сестрой эта квартира велика : одна комната остается лишняя — отчего ж не пустить в нее хорошего человека ? А хороший человек взял да и врезался . Да мне , по правде сказать , и на нее досадно : ну чем Кузьма хуже ее ! Добрый , неглупый , славный . А она точно его не замечает . Ну , вы , однако , убирайтесь из моей комнаты ; мне некогда . Если хотите видеть сестру с Кузьмой , подождите в столовой , они скоро придут.— Нет , Василий Петрович , мне тоже некогда , прощайте ! Только что я вышел на улицу , как увидел Марью Петровну и Кузьму . Они шли молча : Марья Петровна с принужденно-сосредоточенным выражением лица впереди , а Кузьма немного сбоку и сзади , точно не смея идти с нею рядом и иногда бросая искоса взгляд на ее лицо . Они прошли мимо , не заметив меня . Я не могу ничего делать и не могу ни о чем думать . Я прочитал о третьем плевненском бое . Выбыло из строя двенадцать тысяч одних русских и румын , не считая турок ... Двенадцать тысяч ... Эта цифра то носится передо мною в виде знаков , то растягивается бесконечной лентой лежащих рядом трупов . Если их положить плечо с плечом , то составится дорога в восемь верст ... Что же это такое ? Мне говорили что-то про Скобелева , что он куда-то кинулся , что-то атаковал , взял какой-то редут или его у него взяли ... я не помню .

raw_data/vsevolod_garshin_trus.txt

author_id_08

трупов , служащую пьедесталом грандиозным делам , которые занесутся на страницы истории . Может быть , это необходимо ; я не берусь судить , да и не могу ; я не рассуждаю о войне и отношусь к ней непосредственным чувством , возмущенным массою пролитой крови . Бык , на глазах которого убивают подобных ему быков , чувствует , вероятно , что-нибудь похожее ... Он не понимает , чему его смерть послужит , и только с ужасом смотрит выкатившимися глазами на кровь и ревет отчаянным , надрывающим душу голосом . Трус я или нет ? Сегодня мне сказали , что я трус . Сказала , правда , одна очень пустая особа , при которой я выразил опасение , что меня заберут в солдаты , и нежелание идти на войну . Ее мнение не огорчило меня , но возбудило вопрос : не трус ли я в самом деле ? Быть может , все мои возмущения против того , что все считают великим делом , исходят из страха за собственную кожу ? Стоит ли действительно заботиться о какой-нибудь одной неважной жизни в виду великого дела ! И в силах ли я подвергнуть свою жизнь опасности вообще ради какого-нибудь дела ? Я недолго занимался этими вопросами . Я припомнил всю свою жизнь , все те случаи , — правда , немногие , — в которых мне приходилось стоять лицом к лицу с опасностью , и не мог обвинить себя в трусости . Тогда я не боялся за свою жизнь и теперь не боюсь за нее . Стало быть , не смерть пугает меня ... Всё новые битвы , новые смерти и страдания . Прочитав газету , я не в состоянии ни за что взяться : в книге вместо букв — валящиеся ряды людей ; перо кажется оружием , наносящим белой бумаге черные раны . Если со мной так будет идти дальше , право , дело дойдет до настоящих галлюцинаций . Впрочем , теперь у меня явилась новая забота , немного отвлекшая меня от одной и той же гнетущей мысли.Вчера вечером я пришел к Львовым и застал их за чаем . Брат и сестра сидели у стола , а Кузьма быстро ходил из угла в угол , держась рукой за распухшее и обвязанное платком лицо.— Что с тобой ? — спросил я его.Он не ответил , а только махнул рукой и продолжал ходить.— У него разболелись зубы , сделался флюс и огромный нарыв , — сказала Марья Петровна . — Я просила его вовремя сходить к доктору , да он не послушался , а теперь вот до чего дошло.— Доктор сейчас придет ; я заходил к нему , — сказал Василий Петрович.— Очень нужно было , — процедил сквозь зубы Кузьма.— Да как же не нужно , когда у тебя может сделаться подкожное излияние ? И еще ходишь , несмотря на мои просьбы лечь . Ты знаешь , чем это иногда кончается ? — Чем бы ни кончилось , все равно , — пробормотал Кузьма.— Вовсе не все равно , Кузьма Фомич ; не говорите глупостей , — тихо сказала Марья Петровна.Довольно было этих слов , чтобы Кузьма успокоился . Он даже подсел к столу и попросил себе чаю . Марья Петровна налила и протянула ему стакан . Когда он брал стакан из ее рук , его лицо приняло самое восторженное выражение , и это выражение так мало шло к смешной , безобразной опухоли щеки , что я не мог не улыбнуться .

raw_data/vsevolod_garshin_trus.txt

author_id_08

сострадательно и серьезно смотрела на Кузьму.Приехал свежий , здоровый , как яблоко , доктор , большой весельчак . Когда он осмотрел шею больного , его обычное веселое выражение лица переменилось на озабоченное.— Пойдемте , пойдемте в вашу комнату ; мне нужно хорошенько осмотреть вас.Я пошел за ним в комнату Кузьмы.Доктор уложил его в постель и начал осматривать верхнюю часть груди , осторожно трогая ее пальцами.— Ну-с , вы извольте лежать смирно и не вставать . Есть у вас товарищи , которые пожертвовали бы немного своим временем для вашей пользы ? — спросил доктор.— Есть , я думаю , — ответил Кузьма недоумевающим тоном.— Я попросил бы их , — сказал доктор , любезно обращаясь ко мне , — с этого дня дежурить при больном и , если покажется что-нибудь новое , приехать за мной.Он вышел из комнаты ; Львов пошел проводить его в переднюю , где они долго разговаривали о чем-то вполголоса , а я пошел к Марье Петровне . Она задумчиво сидела , опершись головою об одну руку и медленно шевеля другою ложечку в чашке с чаем.— Доктор приказал дежурить около Кузьмы.— Разве в самом деле есть опасность ? — тревожно спросила Марья Петровна.— Вероятно , есть ; иначе зачем были бы эти дежурства ? Вы не откажетесь ходить за ним , Марья Петровна ? — Ах , конечно нет ! Вот и на войну не ездила , а уж приходится быть сестрой милосердия . Пойдемте к нему ; ему ведь очень скучно лежать одному.Кузьма встретил нас улыбнувшись , насколько ему позволила опухоль.— Вот спасибо , — сказал он , — а я думал уж , что вы меня забыли.— Нет , Кузьма Фомич , теперь мы вас не забудем : нужно дежурить около вас . Вот до чего доводит непослушание , — улыбаясь , сказала Марья Петровна.— И вы будете ? — робко спросил Кузьма.— Буду , буду , только слушайтесь меня.Кузьма закрыл глаза и покраснел от удовольствия.— Ах , да , — сказал он вдруг , обращаясь ко мне , — дай мне , пожалуйста , зеркало : вон на столе лежит.Я подал ему маленькое круглое зеркало ; Кузьма попросил меня посветить ему и с помощью зеркала осмотрел больное место . После этого осмотра лицо его потемнело , и , несмотря на то , что мы втроем старались занять его разговорами , он весь вечер не вымолвил ни слова . Сегодня мне наверно сказали , что скоро потребуют ополченцев ; я ждал этого и не был особенно поражен.Я мог бы избежать участи , которой я так боюсь , мог бы воспользоваться кое-какими влиятельными знакомствами и остаться в Петербурге , состоя в то же время на службе . Меня « пристроили » бы здесь , ну , хоть для отправления писарской обязанности , что ли . Но , во-первых , мне претит прибегать к подобным средствам , а во-вторых , что-то не подчиняющееся определению сидит у меня внутри , обсуждает мое положение и запрещает мне уклониться от войны . « Нехорошо » , — говорит мне внутренний голос . Случилось то , чего я никак не ожидал.Я пришел сегодня утром , чтобы занять место Марьи Петровны около Кузьмы . Она встретила меня в дверях бледная , измученная бессонной ночью и с заплаканными глазами.— Что такое ,

raw_data/vsevolod_garshin_trus.txt

author_id_08

, что с вами ? — Тише , тише , пожалуйста , — зашептала она . — Знаете , ведь все кончено.— Что кончено ? Не умер же он ? — Нет , еще не умер ... только надежды никакой . Оба доктора ... мы ведь другого позвали ... Она не могла говорить от слез.— Подите , посмотрите ... Пойдемте к нему.— Вытрите сначала слезы и выпейте воды , а то вы его совсем расстроите.— Все равно ... Разве он уже не знает ? Он еще вчера знал , когда просил зеркало ; ведь сам скоро был бы доктором.Тяжелый запах анатомического театра наполнял комнату , где лежал больной . Его кровать была выдвинута на середину комнаты . Длинные ноги , большое туловище , руки , вытянутые по бокам тела , резко обозначились под одеялом . Глаза были закрыты , дыхание медленно и тяжело . Мне показалось , что он похудел за одну ночь ; лицо его приняло скверный земляной оттенок и было липко и влажно.— Что с ним ? — спросил я шепотом.— Пусть он сам ... Оставайтесь с ним , я не могу.Она ушла , закрыв лицо руками и вздрагивая от сдерживаемых рыданий , а я сел около постели и ждал , пока Кузьма проснется . Мертвая тишина была в комнате ; только карманные часы , лежавшие на столике около постели , выстукивали свою негромкую песенку да слышалось тяжелое и редкое дыхание больного . Я смотрел на его лицо и не узнавал его ; не то чтобы его черты слишком переменились — нет ; но я увидел его в совершенно новом для меня свете . Я знал Кузьму давно и был с ним приятелем ( хотя особенной дружбы между нами не существовало ) , но никогда мне не приходилось так входить в его положение , как теперь . Я припомнил его жизнь , неудачи и радости , как будто бы они были моими . В его любви к Марье Петровне я до сих пор видел больше комическую сторону , а теперь понял , какие муки должен был испытывать этот человек . « Неужели он в самом деле так опасен ? — думал я . — Не может быть ; не может же человек умереть от глупой зубной боли . Марья Петровна плачет о нем , но он выздоровеет , и все будет хорошо » .Он открыл глаза и увидел меня . Не переменяя выражения лица , он заговорил медленно , делая остановки после каждого слова : — Здравствуй ... Вот видишь , каков я ... Конец наступил . Подкрался так неожиданно ... глупо ... — Скажи мне наконец , Кузьма , что с тобой ? Может быть , вовсе и не так дурно.— Не дурно , ты говоришь ? Нет , брат , очень дурно . На таких пустяках не ошибусь . На , смотри ! Он медленно , методически отвернул одеяло , расстегнул рубашку , и на меня пахнуло невыносимым трупным запахом . Начиная от шеи , на правой стороне , на пространстве ладони , грудь Кузьмы была черна , как бархат , слегка покрытый сизым налетом . Это была гангрена . Вот уже четыре дня , как я не смыкаю глаз у постели больного , то вместе с Марьей Петровной , то с ее братом . Жизнь , кажется , едва держится в нем , а все не хочет оставить его сильного тела . Кусок черного мертвого мяса ему вырезали и выбросили , как тряпку , и доктор велел нам каждые два часа промывать большую рану , оставшуюся после операции . Каждые два часа мы ,

raw_data/vsevolod_garshin_trus.txt

author_id_08

вдвоем или втроем , приступаем к постели Кузьмы , повертываем и приподымаем его огромное тело , обнажаем страшную язву и поливаем ее через гуттаперчевую трубку водою с карболовой кислотой . Она брызжет по ране , и Кузьма иногда находит силы даже улыбаться , « потому что , — объясняет он , — щекотно » . Как всем редко болевшим людям , ему очень нравится , что за ним ухаживают , как за ребенком , а когда Марья Петровна берет в руки , как он говорит , « бразды правления » , то есть гуттаперчевую трубку , и начинает его поливать , он бывает особенно доволен и говорит , что никто не умеет делать этого так искусно , как она , несмотря на то , что трубка часто дрожит в ее руках от волнения и вся постель бывает облита водою.Как изменились их отношения ! Марья Петровна , бывшая для Кузьмы чем-то недосягаемым , на что он и смотреть боялся , почти не обращавшая на него внимания , теперь часто тихонько плачет , сидя у его постели , когда он спит , и нежно ухаживает за ним ; а он спокойно принимает ее заботливость как должное и говорит с нею , точно отец с маленькой дочерью.Иногда он очень страдает . Рана его горит , лихорадка трясет его ... Тогда мне приходят в голову странные мысли . Кузьма кажется мне единицею , одной из тех , из которых составляются десятки тысяч , написанные в реляциях . Его болезнью и страданиями я пробую измерить зло , причиняемое войной . Сколько муки и тоски здесь , в одной комнате , на одной постели , в одной груди — и все это одна лишь капля в море горя и мук , испытываемых огромною массою людей , которых посылают вперед , ворочают назад и кладут на полях грудами мертвых и еще стонущих и копошащихся окровавленных тел.Я совершенно измучен бессонницей и тяжелыми мыслями . Нужно попросить Львова или Марью Петровну посидеть за меня , а я засну хоть на два часа . Я спал мертвым сном , прикорнув на маленьком диванчике , и проснулся , разбуженный толчками в плечо.— Вставайте , вставайте ! — говорила Марья Петровна . Я вскочил и в первую минуту ничего не понимал . Марья Петровна что-то быстро и испуганно шептала.— Пятна , новые пятна ! — разобрал я наконец.— Какие пятна , где пятна ? — Ах боже мой , он ничего не понимает ! У Кузьмы Фомича новые пятна показались . Я уже послала за доктором.— Да , может быть , и пустое , — сказал я с равнодушием только что разбуженного человека.— Какое пустое , посмотрите сами ! Кузьма спал , раскинувшись , тяжелым и беспокойным сном ; он метался головой из стороны в сторону и иногда глухо стонал . Его грудь была раскрыта , и я увидел на ней , на вершок ниже раны , покрытой повязкой , два новых черных пятнышка . Это гангрена проникла дальше под кожу , распространилась под ней и вышла в двух местах наружу . Хоть я и до этого мало надеялся на выздоровление Кузьмы , но эти новые решительные признаки смерти заставили меня побледнеть.Марья Петровна сидела в углу комнаты , опустив руки на колени , и молча смотрела на меня отчаянными глазами.— Да вы не приходите в отчаяние , Марья Петровна . Придет доктор ,

raw_data/vsevolod_garshin_trus.txt

author_id_08

; может быть , еще не все кончено . Может быть , еще выручим его.— Нет , не выручим , умрет , — шептала она.— Ну , не выручим , умрет , — отвечал я ей так же тихо , — для всех нас , конечно , это большое горе , но нельзя же так убиваться : ведь вы эти дни на мертвеца стали похожи.— Знаете ли вы , какую муку я испытываю в эти дни ? И сама не могу объяснить себе , отчего это . Я ведь не любила его , да и теперь , кажется , не люблю так , как он меня , а умрет он — сердце у меня разорвется . Все мне будет вспоминаться его пристальный взгляд , его постоянное молчание при мне , несмотря на то , что он умел говорить и любил говорить . Навсегда останется в душе упрек , что не пожалела я его , не оценила его ума , сердца , его привязанности . Может быть , это и смешно вам покажется , но теперь меня постоянно мучает мысль , что , люби я его — жили бы мы совсем иначе , все бы иначе случилось , и этого страшного , нелепого случая могло бы и не быть . Думаешь-думаешь , оправдываешься-оправдываешься , а на дне души все что-то повторяет : виновата , виновата , виновата ... Тут я взглянул на больного , боясь , что он проснется от нашего шепота , и увидел перемену в его лице . Он проснулся и слышал , что говорит Марья Петровна , но не хотел показать этого . Его губы дрожали , щеки разгорелись , все лицо точно осветило солнцем , как освещается мокрый и печальный луг , когда раздвинутся тучи , нависшие над ним , и дадут выглянуть солнышку . Должно быть , он забыл и болезнь и страх смерти ; одно чувство наполнило его душу и вылилось двумя слезинками из закрытых дрожащих век . Марья Петровна смотрела на него несколько мгновений как будто испуганно , потом покраснела , нежное выражение мелькнуло на ее лице , и , наклонясь над бедным полутрупом , она поцеловала его.Тогда он открыл глаза.— Боже мой , как не хочется умирать ! — проговорил он.И в комнате вдруг раздались странные тихие , хлипающие звуки , совершенно новые для моего уха , потому что раньше я никогда не видел этого человека плачущим.Я ушел из комнаты . Я сам чуть было не разревелся.Мне тоже не хотелось умирать , и всем этим тысячам тоже не хочется умирать . У Кузьмы хоть утешение нашлось в последние минуты , — а там ? Кузьма , вместе с страхом смерти и физическими страданиями , испытывает такое чувство , что вряд ли он променял бы свои теперешние минуты на какие-нибудь другие из своей жизни . Нет , это совсем не то ! Смерть всегда будет смертью , но умереть среди близких и любящих или валяясь в грязи и собственной крови , ожидая , что вот-вот приедут и добьют или наедут пушки и раздавят , как червяка ... — Я вам скажу откровенно , — говорил мне доктор в передней , надевая шубу и калоши , — что в подобных случаях , при госпитальном лечении , умирают девяносто девять из ста . Я надеюсь только на тщательный уход , на прекрасное расположение духа больного и на его горячее желание выздороветь.— Всякий больной желает выздороветь , доктор.— Конечно , но у вашего товарища есть некоторые усиливающие обстоятельства ,

raw_data/vsevolod_garshin_trus.txt

author_id_08

— сказал доктор с улыбочкой . — Итак , сегодня вечером мы сделаем операцию — прорежем ему новое отверстие , вставим дренажи , чтобы лучше действовать водою , и будем надеяться.Он пожал мне руку , запахнул свою медвежью шубу и поехал по визитам , а вечером явился с инструментами.— Может быть , угодно вам , мой будущий коллега , для практики сделать операцию ? — обратился он к Львову.Львов кивнул головою , засучил рукава и с серьезно-мрачным выражением лица приступил к делу . Я видел , как он запустил в рану какой-то удивительный инструмент с трехгранным острием , видел , как острие пронзило тело , как Кузьма вцепился руками в постель и защелкал зубами от боли.— Ну , не бабничай , — угрюмо говорил ему Львов , вставляя дренаж в новую ранку.— Очень больно ? — ласково спросила Марья Петровна.— Не так больно , голубушка , а ослабел я , измучился.Положили повязки , дали Кузьме вина , и он успокоился . Доктор уехал , Львов ушел в свою комнату заниматься , а мы с Марьей Петровной стали приводить комнату в порядок.— Поправьте одеяло , — проговорил Кузьма ровным , беззвучным голосом . — Дует.Я начал поправлять ему подушку и одеяло по его собственным указаниям , которые он делал очень придирчиво , уверяя , что где-то около левого локтя есть маленькая дырочка , в которую дует , и прося получше подсунуть одеяло . Я старался сделать это как можно лучше , но , несмотря на все мое усердие , Кузьме все-таки дуло то в бок , то в ноги.— Неумелый ты какой , — тихо брюзжал он , — опять в спину дует . Пусть она.Он взглянул на Марью Петровну , и мне стало очень ясно , почему я не сумел угодить ему.Марья Петровна поставила склянку с лекарством , которую держала в руках , и подошла к постели.— Поправить ? — Поправьте ... Вот хорошо ... тепло ! .. Он смотрел на нее , пока она управлялась с одеялом , потом закрыл глаза и с детски-счастливым выражением на измученном лице заснул.— Вы пойдете домой ? — спросила Марья Петровна.— Нет , я выспался отлично и могу сидеть ; а впрочем , если я не нужен , то уйду.— Не ходите , пожалуйста , поговоримте хоть немножко . Брат постоянно сидит за своими книгами , а мне одной быть с больным , когда он спит , и думать о его смерти так горько , так тяжело ! — Будьте тверды , Марья Петровна , сестре милосердия тяжелые мысли и слезы воспрещаются.— Да я и не буду плакать , когда буду сестрой милосердия . Все-таки не так тяжело будет ходить за ранеными , как за таким близким человеком.— А вы все-таки едете ? — Еду , конечно . Выздоровеет он или умрет — все равно поеду . Я уже сжилась с этой мыслью и не могу отказаться от нее . Хочется хорошего дела , хочется оставить себе память о хороших , светлых днях.— Ах , Марья Петровна , боюсь я , что не увидите вы свету на войне.— Отчего ? Работать буду — вот вам и свет . Хоть чем-нибудь принять участие в войне мне хочется.— Принять участие ! Да разве она не возбуждает в вас ужаса ? Вы ли говорите мне это ! — Я говорю . Кто вам сказал , что я люблю войну ? Только ... как бы это вам рассказать ?

raw_data/vsevolod_garshin_trus.txt

author_id_08

; и вы , и я , и очень многие такого мнения ; но ведь она неизбежна ; любите вы ее или не любите , все равно она будет , и если не пойдете драться вы , возьмут другого , и все-таки человек будет изуродован или измучен походом . Я боюсь , что вы не понимаете меня : я плохо выражаюсь . Вот что : по-моему , война есть общее горе , общее страдание , и уклоняться от нее , может быть , и позволительно , но мне это не нравится.Я молчал . Слова Марьи Петровны яснее выразили мое смутное отвращение к уклонению от войны . Я сам чувствовал то , что она чувствует и думает , только думал иначе.— Вот вы , кажется , всё думаете , как бы постараться остаться здесь , — продолжала она , — если вас заберут в солдаты . Мне брат говорил об этом . Вы знаете , я вас очень люблю , как хорошего человека , но эта черта мне в вас не нравится.— Что же делать , Марья Петровна ! Разные взгляды . За что я буду тут отвечать ? Разве я войну начал ? — Не вы , да и никто из тех , кто теперь умер на ней и умирает . Они тоже не пошли бы , если бы могли , но они не могут , а вы можете . Они идут воевать , а вы останетесь в Петербурге — живой , здоровый , счастливый , только потому , что у вас есть знакомые , которые пожалеют послать знакомого человека на войну . Я не беру на себя решать — может быть , это и извинительно , но мне не нравится , нет.Она энергически покачала кудрявой головой и замолчала . Наконец вот оно . Сегодня я оделся в серую шинель и уже вкушал корни учения ... ружейным приемам . У меня и теперь раздается в ушах : — Смиррно ! .. Ряды вздво-ой ! Слушай , на кра-аул ! И я стоял смирно , вздваивал ряды и брякал ружьем . И через несколько времени , когда я достаточно постигну премудрость вздваивания рядов , меня назначат в партию , нас посадят в вагоны , повезут , распределят по полкам , поставят на места , оставшиеся после убитых ... Ну , да это все равно . Все кончено ; теперь я не принадлежу себе , я плыву по течению ; теперь самое лучшее не думать , не рассуждать , а без критики принимать всякие случайности жизни и разве только выть , когда больно ... Меня поместили в особое отделение казармы для привилегированных , которое отличается тем , что в нем не пары , а кровати , но в котором все-таки достаточно грязно . У непривилегированных новобранцев совсем скверно . Живут они , до распределения по полкам , в огромном сарае , бывшем манеже : его разделили полатями на два этажа , натащили соломы и предоставили временным обитателям устраиваться как знают . На проходе , идущем посредине манежа , снег и грязь , наносимые со двора ежеминутно входящими людьми , смешались с соломой и образовали какую-то невообразимую слякоть , да и в стороне от него солома не особенно чиста . Несколько сот человек стоят , сидят и лежат на ней группами , состоящими из земляков : настоящая этнографическая выставка . И я разыскал земляков по уезду . Высокие неуклюжие хохлы , в новых свитках и смушковых шапках , лежали тесной кучкой и молчали . Их было человек десять.— Здравствуйте , братцы.— Здравствуйте.

raw_data/vsevolod_garshin_trus.txt

author_id_08

Давно из дому ? — Та вже двi недiли . А вы яки таки будете ? — спросил меня один из них.Я назвал свое имя , оказавшееся всем им известным . Встретив земляка , они немного оживились и разговорились.— Скучно ? — спросил я.— Так як же не скучно ! Дуже моторно . Коли б ще годували , а така страва , що и боже мiй ! — Куда же вас теперь ? — А хто ёго зна ! Кажуть , пид турку ... — А хочется на войну ? — Чого я там не бачив ? Я начал расспрашивать о нашем городе , и воспоминания о доме развязали языки . Начались рассказы о недавней свадьбе , для которой была продана пара волов и вскоре после которой молодого забрали в солдаты , о судебном приставе , « сто чортив ему конних у горло » , о том , что мало становится земли , и поэтому из слободы Марковки в этом году поднялось несколько сот человек идти на Амур ... Разговор держался только на почве прошедшего ; о будущем , о тех трудах , опасностях и страданиях , которые ждали всех нас , не говорил никто . Никто не интересовался узнать о турках , о болгарах , о деле , за которое шел умирать.Проходивший мимо пьяненький солдатик местной команды остановился против нашей кучки и , когда я снова заговорил о войне , авторитетно заявил : — Этого самого турку бить следует.— Следует ? — спросил я , невольно улыбнувшись уверенности решения.— Так точно , барин , чтоб и звания его не осталось поганого . Потому от его бунту сколько нам всем муки принять нужно ! Ежели бы он , например , без бунту , чтобы благородно , смирно ... был бы я теперь дома , при родителях , в лучшем виде . А то он бунтует , а нам огорчение . Это вы будьте спокойны , верно я говорю . Папиросочку пожалуйте , барин ! — вдруг оборвал он , вытянувшись передо мной во фронт и приложив руку к козырьку.Я дал ему папироску , простился с земляками и пошел домой , так как наступило время , свободное от службы. « Он бунтует , а нам огорчение » , — звенел у меня в ушах пьяный голос . Коротко и неясно , а между тем дальше этой фразы не пойдешь . У Львовых тоска , уныние . Кузьма очень плох , хотя рана его и очистилась : страшный жар , бред , стоны . Брат и сестра не отходили от него все дни , пока я был занят поступлением на службу и ученьями . Теперь , когда они знают , что я отправляюсь , сестра стала еще грустнее , а брат еще угрюмее.— В форме уже ! — проворчал он , когда я поздоровался с ним в комнате , закуренной и заваленной книгами . — Эх вы , люди , люди ... — Что же мы за люди , Василий Петрович ? — Заниматься вы мне не даете — вот что ! И так времени совсем нет , кончить курса не дадут , пошлют на войну ; и так многого узнать не придется , а тут еще вы с Кузьмой.— Ну , положим , Кузьма умирает , а я-то что ? — Да вы разве не умираете ? Не убьют вас — с ума сойдете или пулю в лоб пустите . Разве я не знаю вас , и разве не было примеров ? — Каких примеров ? Разве вы знаете что-нибудь подобное ? Расскажите , Василий Петрович ! — Отстаньте вы , очень нужно вас еще пуще разогорчать ! Вредно вам . И я ничего не знаю , это я так сказал.Но я пристал к нему ,

raw_data/vsevolod_garshin_trus.txt

author_id_08

он рассказал мне свой « пример » .— Мне один раненый офицер-артиллерист рассказывал . Вышли они только что из Кишинева , в апреле , тотчас после объявления войны . Дожди шли постоянные , дороги исчезли ; осталась одна грязь , такая , что орудия и повозки уходили в нее по оси . До того дошло , что лошади не берут ; прицепили канаты , поехали на людях . На втором переходе дорога ужасная : на семнадцати верстах двенадцать гор , а между ними все топь . Въехали и стали . Дождь хлещет , на теле ни нитки сухой , проголодались , измучились , а тащить нужно . Ну , конечно , тянет-тянет человек и упадет лицом в грязь без памяти . Наконец добрались до такой трясины , что двинуться вперед было невозможно , а все-таки продолжали надрываться ! « Что тут было , — офицер мой говорит , — вспоминать страшно ! » Доктор молодой был у них , последнего выпуска , нервный человек . Плачет . « Не могу , говорит , я вынести этого зрелища ; уеду вперед » . Уехал . Нарубили солдаты веток , сделали чуть не целую плотину и наконец сдвинулись с места . Вывезли батарею на гору : смотрят , а на дереве доктор висит ... Вот вам пример . Не мог человек вида мучений вынести , так где ж вам самые-то муки одолеть ? — Василий Петрович , да не легче ли самому муки нести , чем казниться , как этот доктор ? — Ну , не знаю , что хорошего , что вас самих в дышло запрягут.— Совесть мучить не будет , Василий Петрович.— Ну , это , батюшка , что-то тонко . Вы с сестрой об этом поговорите : она насчет этих тонкостей дока . « Анну Каренину » ли по косточкам разобрать или о Достоевском поговорить , все может ; а уж эта штука в каком-нибудь романе , наверно , разобрана . Прощайте , философ ! Он добродушно рассмеялся своей шутке и протянул мне руку.— Вы куда ? — На Выборгскую , в клинику.Я вошел в комнату Кузьмы . Он не спал и чувствовал себя лучше обыкновенного , как объяснила мне Марья Петровна , неизменно сидевшая около постели . Он еще не видел меня в форме , и мой вид неприятно поразил его.— Тебя здесь оставят или ушлют в армию ? — спросил он.— Отправят ; разве ты не знаешь ? Он молчал.— Знал , да забыл . Я , брат , теперь вообще мало помню и соображаю ... Что ж , поезжай . Нужно.— И ты , Кузьма Фомич ! — Что « и я » ? Разве не правда ? Какие твои заслуги , чтоб тебя простили ? Иди , помирай ! Нужнее тебя есть люди , работящее тебя , и те идут ... Поправь мне подушку ... вот так.Он говорил тихо и раздраженно , как будто мстя кому-то за свою болезнь.— Все это верно , Кузя , да разве я и не иду ? Разве я протестую лично за себя ? Если бы это было так , я бы остался здесь без дальних разговоров : устроить это нетрудно . Я не делаю этого ; меня требуют , и я иду . Но пусть по крайней мере мне не мешают иметь об этом свое собственное мнение.Кузьма лежал неподвижно , устремив глаза в потолок , как будто не слушая меня . Наконец он медленно повернул ко мне голову.— Ты не прими моих слов за что-нибудь настоящее , — проговорил он . — Я измучен и раздражен и , право , не знаю ,

raw_data/vsevolod_garshin_trus.txt

author_id_08

. Уж очень я стал сварлив ; должно быть , скоро помирать пора.— Полно , Кузьма , подбодрись . Рана очистилась , подгнивает , все идет к лучшему . Теперь не о смерти , а о жизни говорить следует.Марья Петровна взглянула на меня большими печальными глазами , и мне вдруг вспомнилось , как она сказала мне две недели тому назад : « Нет , не выздоровеет , умрет » .— А что , если бы в самом деле ожить ? Хорошо бы было ! — слабо улыбнувшись , сказал Кузьма . — Тебя ушлют драться , и мы с Марьей Петровной поедем : она милосердной сестрицей , а я врачом . И буду я около тебя , раненого , возиться , как ты теперь около меня.— Будет болтать , Кузьма Фомич , — сказала Марья Петровна , — вредно вам много говорить , да и пора начинать ваше мучение.Он отдался в наше распоряжение ; мы раздели его , сняли повязки и принялись за работу над огромной истерзанной грудью . И когда я направлял струю воды на обнаженные кровавые места , на показавшуюся и блестевшую , как перламутр , ключицу , на вену , проходившую через всю рану и лежавшую чисто и свободно , точно это была не рана на живом человеке , а анатомический препарат , я думал о других ранах , гораздо более ужасных и качеством и подавляющим количеством и , сверх того , нанесенных не слепым , бессмысленным случаем , а сознательными действиями людей . Я не пишу в эту книжку ни слова о том , что делается и что я испытываю дома . Слезы , которыми встречает и провожает меня мать , какое-то тяжелое молчание , сопровождающее мое присутствие за общим столом , предупредительная доброта братьев и сестер — все это тяжело видеть и слышать , а писать об этом еще тяжелее . Когда подумаешь , что через неделю придется лишиться всего самого дорогого в мире , слезы подступают под горло ... Вот наконец и прощанье . Завтра утром , чуть свет , наша партия отправляется по железной дороге . Мне позволили провести последнюю ночь дома ; и я сижу в своей комнате один , в последний раз ! В последний раз ! Знает ли кто-нибудь , не испытавший такого последнего раза , всю горечь этих двух слов ? В последний раз разошлась семья , в последний раз я пришел в эту маленькую комнату и сел к столу , освещенному знакомой низенькой лампой , заваленному книгами и бумагой . Целый месяц я не прикасался к ним . В последний раз я беру в руки и рассматриваю начатую работу . Она оборвалась и лежит мертвая , недоношенная , бессмысленная . Вместо того чтобы кончать ее , ты идешь , с тысячами тебе подобных , на край света , потому что истории понадобились твои физические силы . Об умственных забудь : они никому не нужны . Что до того , что многие годы ты воспитывал их , готовился куда-то применить их ? Огромному неведомому тебе организму , которого ты составляешь ничтожную часть , захотелось отрезать тебя и бросить . И что можешь сделать против такого желания ты , ... ты , палец от ноги ? .. Однако довольно . Пора лечь и постараться заснуть ; завтра нужно встать очень рано . Я просил , чтобы меня никто не провожал на железную дорогу .

raw_data/vsevolod_garshin_trus.txt

author_id_08

. Но когда я уже сидел в вагоне , набитом людьми , я ощутил такое щемящее душу одиночество , такую тоску , что , кажется , отдал бы все на свете , чтобы хоть несколько минут провести с кем-нибудь из близких . Наконец настал назначенный час , но поезд не тронулся : что-то задержало его . Прошло полчаса , час , полтора , а он все еще стоял . В эти полтора часа я успел бы побывать дома ... Может быть , кто-нибудь не утерпит и приедет ... Нет , ведь все думают , что поезд уже ушел ; никто не станет рассчитывать на опоздание . А все-таки , может быть ... И я смотрел в ту сторону , откуда могли ко мне прийти . Никогда время не тянулось так долго.Резкие звуки рожка , игравшего сбор , заставили меня вздрогнуть . Солдаты , вылезшие из вагонов и толпившиеся на платформе , торопились усаживаться . Сейчас тронется поезд , и я никого не увижу.Но я увидел . Львовы , брат и сестра , почти бежали к вагону , и я ужасно обрадовался им . Не помню , что я говорил им , не помню , что они мне говорили , кроме одной только фразы : « Кузьма умер » . На этой фразе кончаются заметки в записной книжке.Широкое снежное поле . Белые холмы окружают его , на них белые же , заиндевевшие деревья . Небо пасмурно , низко ; в воздухе чувствуется оттепель . Трещат ружья , слышатся частые удары пушечных выстрелов ; дым покрывает один из холмов и медленно сползает с него на поле . Сквозь него чернеет движущаяся масса . Когда вглядишься в нее пристальнее , то видишь , что она состоит из отдельных черных точек . Многие из этих точек уже неподвижны , но другие все двигаются и двигаются вперед , хотя им еще далеко до цели , видимой только по массе дыма , несущегося с нее , и хотя их число с каждым мгновением становится все меньше и меньше.Батальон резерва , лежавший в снегу , не составив ружья в козлы , а держа их в руках , следил за движением черной массы всею тысячью своих глаз.— Пошли , братцы , пошли ... Эх , не дойдут ! — И чего это только нас держат ? С подмогой живо бы взяли.— Жизнь тебе надоела , что ли ? — угрюмо сказал пожилой солдат из « билетных » . — Лежи , коли положили , да благодари бога , что цел.— Да я , дяденька , цел буду , не сомневайтесь , — отвечал молодой солдат с веселым лицом . — Я в четырех делах был , хоть бы что ! Оно спервоначалу только боязно , а потом — ни боже мой ! Вот барину нашему впервой , так он небось у бога прощенья просит . Барин , а барин ? — Чего тебе ? — отозвался худощавый солдат с черной бородкой , лежавший возле.— Вы , барин , глядите веселее ! — Да я , голубчик , и так не скучаю.— Вы меня держитесь , ежели что . Уж я бывал , знаю . Нy да у нас барин молодец , не побегит . А то был такой до вас вольноопределяющий , так тот , как пошли мы , как зачали пули летать , бросил он и сумки и ружье ; побег , а пуля ему вдогонку , да в спину . Так нельзя , потому — присяга.— Не бойся , не побегу ... — тихо отвечал « барин » . — От пули не убежишь.— Известно , где от ей убежать ! Она шельма ... Батюшки светы ! Никак , наши-то стали !

raw_data/vsevolod_garshin_trus.txt

author_id_08

и задымилась выстрелами.— Ну , палить стали , сейчас назад ... Нет , вперед пошли . Выручай , мать пресвятая богородица ! Ну-ка еще , ну , ну ... Эка раненых-то валится , господи ! И не подбирают.— Пуля ! Пуля ! — раздался вокруг говор.В воздухе действительно что-то зашуршало . Это была залетная , шальная пуля , перелетевшая через резервы . Вслед за ней полетела другая , третья . Батальон оживился.— Носилки ! — закричал кто-то.Шальная пуля сделала свое дело . Четверо солдат с носилками бросились к раненому . Вдруг на одном из холмов , в стороне от пункта , на который велась атака , показались маленькие фигурки людей и лошадей , и тотчас же оттуда вылетел круглый и плотный клуб дыма , белого как снег.— В нас , подлец , метит ! — закричал веселый солдат.Завизжала и заскрежетала граната , раздался выстрел . Веселый солдат уткнулся лицом в снег . Когда он поднял голову , то увидел , что « барин » лежит рядом с ним ничком , раскинув руки и неестественно изогнув шею . Другая шальная пуля пробила ему над правым глазом огромное черное отверстие .

raw_data/vsevolod_garshin_trus.txt